Надо было что-то делать. Неизвестно, сколько уйдет времени на уговоры главаря. А в том, что злой крысеныш здесь главный, я была уверена. Упрямый мальчишка мог загубить малыша.

– Но разве вы не понимаете?.. – прошептала я.

Теперь мне стало по-настоящему страшно. Не за себя, нет. За малыша, что лежал в куче тряпья и бредил…

4. Глава 4

4

Я поняла, что меня не выпустят из катакомб, и малыша забрать тоже не дадут.

Развернувшись на каблуках, я бросилась к больному.

– Несите воду. Ледяную. И сделайте теплый чай. Еще нужна пара чистых полотенец.

Я отбрасывала в стороны тряпье, пытаясь откопать ребенка.

– Нет! – подскочил ко мне Сэл. – Ему же холодно. Он постоянно это говорил, пока мог.

Мальчика на самом деле трусило. Но то был не холод, а лихорадка.

Я зарычала.

Глупые, глупые дети! Играли в подземельях во взрослую жизнь, и вот, заигрались. А малыш мог теперь поплатиться.

– Ему нужно сбить температуру, – пояснила я, но увидела в глазах лишь непонимание. – Я здесь ведьма или кто? Мне виднее!

Гаркнула я знатно. Сэла как ветром сдуло.

Я продолжила свое дело. Наконец откопав ребенка, я наткнулась на тщедушное тельце. Тоненькие ручки-тростинки, дорожки вен проступающие сквозь смуглую кожу.

– Да как он сюда попал? – я не верила своим глазам. Неужели в наш современный век, в крупном городе еще оставались дети, которые жили на улице?

Я аккуратно сняла с больного ветхую рубашонку. Тут как раз и воду принесли.

– Чистая, дождевая, – похвастался паренек.

Вместо полотенец мне выделили две относительно опрятные тряпицы. В другое время я бы побрезговала такое подносить к больному, но выхода не было. Из одной я сделала компресс. Смочила в холодной воде и положила на лоб больному. Другую ткань я ополоснула и принялась обтирать малыша.

Сперва ребенок словно не обращал на меня внимания. Но со временем стал вздрагивать от моих прикосновений.

– Тихо. Тихо, мой хороший, – шепотом приговаривала я и продолжала обтирать тоненькие ручки.

Мальчишки были явно шокированы моими методами лечения. Да и врачи-то не могут прийти к единому мнению насчет данного способа унимать жар. Но здесь и сейчас иного выбора у меня просто не было. Заигравшиеся бродяжки не доверяли врачам, но больной малыш не должен отвечать за их безалаберность.

Я не позволяла укрывать его, меняла компресс на лбу каждые несколько минут. Вскоре принесли чай. Не знаю, где уж они его взяли. Ни цветом, ни запахом он не напоминал классическую заварку.

– Что это? – спросила я, глядя на красноватую жидкость в глиняной кружке.

– Отвар из ягод розалиса. Мы все его пьем. Он полезный, – пояснил Сэл и сам сделал большой глоток из второй кружки.

Я понюхала. Чай пах приятно. Тонкий аромат с кислинкой.

– Что ж… – когда жидкость достаточно остыла, я принялась по капле вливать ее в рот больному. Он все еще бредил, при этом звал Тома, а не маму, как я бы предположила.

Проходил час другой. Окон в помещении не было, телефон с часами был у Тома. Я не знала, сколько просидела над малышом. Меняла компрессы, поила отваром. Компресс, отвар. Возможно прошла целая ночь, а я и не заметила. Все шептала слова успокоения и делала свое дело. Понимала, что это очень мало, что нужны лекарства и должный уход, но…

Мальчишки-бродяжки косились на меня.

– Что? Что она говорит?

– Так, заклинания читает. Сказали ж тебе, ведьма.

Я не обращала на них внимания. Только говорила, когда сменить воду.

– Том?

Я встрепенулась. Почти задремала, но услышала тихие слова. Приложила руку к тоненькой шейке. Жар спал.

– Большую кружку отвара, быстро! Сухую одежду принесите и одеяло.

Мальчишка весь взмок. Оказалось, пока я клевала носом он так вспотел, что пастель можно было выжимать.