Всё началось утром, ещё до того, как она окончательно потеряла связь с реальностью. Тогда это казалось чем-то обычным – лёгкая слабость, головокружение. Она списала это на голод. Потом пришла тошнота, волнами поднимаясь от желудка к горлу, и ощущение, будто её мозг начинает рассыпаться, как старый диск, поцарапанный до дыр. Лорен чувствовала, что внутри неё что-то изменилось. Нет, не просто изменилось – появилось нечто чуждое, инородное. Даже для неё, человека, который давно привык к наркотикам, это ощущение было новым, пугающим, почти сверхъестественным.

Она закрыла глаза и обхватила голову руками, как будто это могло помочь удержать разлетающиеся мысли. Но вместо успокоения пришёл новый приступ страха. Лорен не могла понять, что именно пошло не так. Что она ввела в себя? Она не помнила, что это было. Но теперь знала одно: этот яд начал разъедать её изнутри, ломать не только тело, но и разум.

«Чёртов дилер… Чёртов новый дилер». Мысль впивалась в её разум, как ржавая игла. Лорен обхватила колени и сжала их так, словно могла выдавить из себя тревогу. Слово «новый» крутилось в голове, как заевшая пластинка, отбивая сигнал тревоги. Она никогда не доверяла новым лицам, особенно в этом бизнесе. Они казались ей тенями без прошлого и с туманным будущим, выскользнувшими из грязных закоулков.

Но у неё не было выбора. Старого дилера, Джонни, арестовали. Это имя, когда-то звучавшее как спасительный пароль, теперь мелькало в шепотах на улицах:

«Джонни накрыли».

«Он не вернётся».

«Теперь все у этого, нового, берут».

Она сопротивлялась до последнего. Держалась, пока могла, но истощение взяло своё. Вчера она отправилась туда, где ей велели искать замену.

Парень, который передал ей товар, сразу вызвал у неё отвращение. Левый. Неряшливый. Его грязная куртка казалась вечной, словно она пережила не одно поколение таких же оборванцев, как он. На рукавах были пятна – неясные, но явно не от кофе. Джинсы, настолько изношенные, что их можно было спутать с тряпьём, и взгляд, который метался вокруг, как у загнанной крысы. Его руки тряслись, когда он передал ей пакетик.

Лорен заметила это. О, да, заметила. Но ей было всё равно. Тогда её мир уже рассыпался. Слишком усталая, слишком измотанная – раздумывать было некогда.

– Чистое дерьмо, гарантирую, – прошипел он с улыбкой, похожей на порез. Его кривые зубы выглядели так, будто их пытали. – Лучшее, что у меня есть. Не пожалеешь.

Она сунула ему деньги – помятые купюры, пахнущие её страхом. Вопросы? Нет, не в её состоянии. Её руки сами тянулись к пакетику, как если бы тот мог заменить ей воздух.

А теперь она здесь. На диване, окружённая беспорядком, который казался отражением её внутреннего состояния. «Спасение» оказалось болезненной шуткой. Что бы ни было в том пакете, оно плавило её изнутри.

Кости ныли, будто пытались вырваться наружу. Каждая мышца билась в судорогах, словно не могла найти себе места. Её кожа ощущалась слишком тесной, как чужая одежда, которую она не могла снять. Виски пульсировали в ритме барабанов, а в голове стоял гул – тяжёлый, как ревущий мотор далёкого грузовика.

Туннель. Она будто оказалась в длинном, безумно узком туннеле, который всё сильнее сжимался вокруг неё. Воздух становился вязким, каждая секунда длилась вечность. Она не могла кричать, даже если бы захотела – её голос остался там, где-то за пределами этого безумия.

И всё, что она могла сделать, – это сидеть, сжавшись на диване, с ощущением, что мир снаружи исчезает, а внутри неё рождается что-то тёмное, неподвластное разуму.

Слёзы потекли по её лицу, но она даже не пыталась их вытирать. Это были не слёзы боли или страха. Это были слёзы отчаяния. Ей хотелось кричать, но голос застрял где-то глубоко внутри. Все слова, которые она могла бы сказать, словно потеряли смысл. Она сделала глубокий вдох, и в горле тут же запершило. Её вырвало на пол перед диваном. Ещё одна порция жёлтой жижи упала на уже засохшую рвоту. Её глаза были красными, дыхание сбивалось.