Я вспомнил.

Да, был такой.

Не из семьи, но рядом. Он тогда спас кое-кого из наших.

И не потребовал ничего взамен.

– Он просил не вмешиваться. Но теперь – молчит. Стар, болен. И она его дочь.

Меня будто немного ударили под рёбра.

Не больно. Но достаточно, чтобы выпрямиться.

– Что конкретно нужно?

– Подключи своих. Склады, прослушка, камеры. Люди на месте. Мы не вмешиваемся. Пока. И, если что-то есть – нам нужны доказательства. Холодные. Бесстрастные. Никаких слухов. Если он поднимает руку – нам нужно знать. И знать быстро.

Я кивнул. Один раз.

– Сколько у меня времени?

– Сколько потребуется. Но чем быстрее – тем безопаснее. Для неё.

Я посмотрел на фотографию ещё раз. Потом убрал её в карман пальто.

– Хорошо.

– Только не звоните мне зря. Когда будет что-то – я сам выйду на связь.

Я уже был на полпути к двери, когда раздался голос:

– Она в этом браке уже пять лет, – сказал тот, что сидел.

Я остановился и повернулся лицом к мужчине.

– Пять?

– Да.

– Тогда объясните. Почему вы только сейчас подняли тревогу? Если она столько времени живёт под одной крышей с этим ублюдком, почему именно теперь вдруг всё так серьёзно?

На секунду повисла тишина. Один из тех, что стоял у стены, посмотрел в сторону. Другой сжал пальцы в замок.

– Мы не знали, – наконец проговорил главный. Спокойно. Чуть тише, чем раньше. – Никто не знал. Ни отец, ни брат. Она всегда держалась. Сильная, тихая, правильная.

– Все так говорят, пока не находят тело.

Он не отреагировал. Только слегка отодвинул папку.

– Два месяца назад один из наших видел, как она приходила на приём к судмедэксперту. Без направления. Без документов. Проверялось нечто… личное. Потом слухи. Потом разговоры в её больнице. А на прошлой неделе – брат. Он заговорил. Сказал: “Я виноват, я её туда загнал”. Сказал – боится, что однажды она не вернётся домой. Вот тогда и решили – пора.

Я смотрел на них молча.

– Это не страх. Это просроченный крик. И если он прав, – я поднял бровь, – у вас максимум месяц. Или неделя.

– Мы это понимаем, – кивнул он.

– Хорошо. Тогда вы получите ответ. Но предупреждаю: если окажется, что это драма без фактов – вы платите мне за тишину.

И уже снова положил руку на дверную ручку, когда голос за спиной стал ниже. Глуше. Почти интимным.

– Если всё подтвердится… – начал он, – её нужно будет вытащить.

Я замер.

– Тихо. Без шума. Так, чтобы он не успел понять, что проиграл.

Я обернулся, взгляд чуть прищурился.

– Ты хочешь вытянуть жену из дома бизнесмена, у которого люди в полиции, в городской думе и на портах. Не оставив следов?

– Именно, – кивнул он.

Пауза.

– Она не должна заподозрить, что кто-то вмешивается. Должна думать, что сама всё решила. А он… – Мужчина поиграл пальцами по столу. – Он должен сойти с ума. Не от удара – от ожидания. От чувства, что всё уходит у него из рук. Деньги. Уважение. Контроль.

Я молчал.

Он не остановился.

– Мы хотим, чтобы он потерял всё. Постепенно. Правильно. Чтобы каждый день вёл его к краю. А потом… – Он чуть усмехнулся, не договаривая. – Исчезновение. Без лишних глаз. Без шума.

Он смотрел на меня с ожиданием.

А я просто стоял.

Спокойно.

Как всегда.

– Вам нужен не мститель. А хирург.

– Нам нужен ты, – сказал он так же тихо. – Она – под нашей защитой. Это долг. А он выбрал себе врагов, когда забыл, кто поставил ему стол и стул в этом городе.

Я подошёл ближе.

– Мне нужны люди. И доступ к их охране.

Он кивнул.

– Считай, они у тебя уже были.

Я взял папку, что лежала рядом с ним на столе.

– Тогда начнём с того, что она привыкла к страху. А значит, будет защищать даже того, кто ломает ей кости.

– Поэтому тебе нельзя ошибаться.