– Да, Мбуту не сдастся без боя, – кивнул Люк. – Но вы уверены, что генерал лучше него? Смена диктатора на другого диктатора не принесёт добра.

Жоэль нахмурился, но ответил не сразу, будто обдумывая каждое слово:

– Генерал обещает справедливость и порядок. Люди поверили ему. Они устали жить под гнётом, Люк.

– Люди всегда устают жить под гнётом, – спокойно вмешался отец Гатти. Его голос звучал тихо, но каждое слово было весомым. – Но всякий раз, когда один тиран сменяет другого, страдают простые люди. Я видел это слишком много раз, поверьте.

Священник говорил с тихой болью, почти физически ощутимой в его голосе. Он помнил свои собственные ошибки прошлого, свою юность в фашистской Италии и последовавшее за ней раскаяние. Этот опыт делал его осторожным и подозрительным к любой перемене власти, особенно той, что обещала рай на земле через кровопролитие.

– Люк, – сказал Коумба, глядя прямо в глаза Дюпону, – что ты думаешь? Ты знаешь генерала. Ты знаешь, на что он способен?

Дюпон сделал глубокий вдох, на секунду закрывая глаза и собираясь с мыслями. Он хорошо знал генерала Армана Н’Диайе – человека харизматичного, безжалостного, обладающего той особой способностью внушать людям веру в свои идеалы, даже когда за ними скрывалась лишь личная жажда власти и богатства.

– Генерал Н’Диайе опасен, – ответил он медленно. – Я видел таких людей раньше. Они обещают многое, но в конце концов страна погружается в хаос и кровь. Он использует разочарование людей, чтобы получить власть. А власть для него – это только средство для обогащения и удовлетворения амбиций.

– Ты говоришь так, будто у нас есть выбор, – проговорил Жоэль с раздражением, чуть повысив голос. – Но выбора нет, Люк. Или мы выступаем сейчас, или Мбуту окончательно задушит страну. Что ты предлагаешь – просто ждать и смотреть, как гибнут люди?

В комнате снова воцарилась тяжёлая тишина. Дюпон видел в глазах Жоэля гнев и нетерпение, видел разочарование и усталость в глазах старейшины и понимал, что любое решение, которое примет он сейчас, повлияет на жизни этих людей.

– Я предлагаю быть осторожными, – произнёс Дюпон, стараясь звучать убедительно. – Генерал не тот, за кого вы его принимаете. Да, он обещает свободу и справедливость, но поверьте – единственное, чего он хочет, это заменить французские компании на английские. Поверьте, ему наплевать на страдания народа так же, как и Мбуту.

– А что тогда делать? – спросила вдруг Серафина. Её голос прозвучал неожиданно резко, и все обернулись к ней. – Просто ждать? Пока нас всех не убьют или не прогонят?

Она смотрела прямо на Дюпона, и в её глазах блестели слёзы ярости и страха. Она была молодой и наивной, и оттого её слова были особенно болезненны. Люк почувствовал, как внутри что-то сжалось – её вопрос был тем самым, который мучил его каждую ночь, когда он лежал без сна в своей комнате в Вилль-Роше.

– Нет, – сказал он тихо, – ждать нельзя. Но и доверять генералу нельзя. Нужно искать другой путь.

– Какой? – спросил Коумба, тяжело вздохнув.

– Я пока не знаю, – признал Дюпон, и эти слова дались ему с трудом. – Но я знаю одно – если мы ошибёмся сейчас, цену за это заплатят не политики и не генералы, а простые люди. Такие, как вы.

И снова тишина накрыла комнату, погружая всех в мучительное осознание неопределённости будущего, которое уже дышало им в затылок.

История Флёр-дю-Солей, как и многих других африканских стран, была полна несбывшихся надежд, жестоких потрясений и обещаний, которые никогда не предназначались для исполнения. Эта земля, ныне носящая столь поэтичное название, веками была населена гордыми и воинственными племенами – гбайя, банды, манза, сара и влиятельными мамбуту.