Сперва я только крутилась вокруг дверей, гадая, как отнесётся Ал к тому, что я нарушила его запрет. Я знала, что покои профессора всегда заперты, но я также знала, что Ал имел ключ от этих покоев, который держал в своём секретере. Мой возлюбленный безгранично доверял мне, поэтому для меня не составило сложности подойти к его секретеру и взять ключ. Я не считала, что поступаю дурно.

В тот день Ал совершенно внезапно покинул меня, выглядел он при этом очень взволнованно и сказал, что задержится и вернётся через несколько дней. Это была наша самая долгая разлука, а ещё это был шанс навестить профессора Мюллера, и я воспользовалась им, убедившись сперва, что моему замыслу ничто не помешает. Для этого я загрузила Сару и Гигантомаха делами в соседнем ангаре, а Алфавилю сунула свой же собственный список с указанием не отвлекать меня, так как я буду очень занята. Как обычно, слуги не стали задавать вопросы, и уже очень скоро я открывала двери личных покоев учителя Альберта.

Прежде, чем войти, я всё-таки постучалась, но никто не отозвался, и я решительно шагнула за порог, оставив позади ту часть своей жизни, в которой находилась в неведении.

Я оказалась в большой зале, в конце которой имелась ещё одна дверь. Здесь находились какие-то громоздкие приборы, опутанные проводами. Большинство этих предметов я видела впервые и не могла дать им названий, моих знаний хватило лишь на то, чтобы определить две катушки индуктивности, радиоприборы, фонограф и что-то, напоминающее киноаппарат и телевизор одновременно. Все они были связаны меж собой посредством трубок и проводов, которые также шли к внутренним переговорным устройствам, через которые я всегда разговаривала с профессором, в какой бы комнате ни находилась.

– Наконец-то ты пожаловала ко мне, Люсиль! А я всё гадал, когда же ты решишься навестить меня.

Из фонографа до меня донёсся голос профессора, и я вздрогнула, не понимая, где находится он сам.

– Я понимаю твоё любопытство, – продолжал голос. – Пройди в соседнюю комнату и посмотри, что я собой представляю.

Я не замедлила воспользоваться этим предложением и оказалась в соседней комнате через долю секунды. То, что предстало моим глазам, произвело впечатление даже на мою равнодушную натуру, ибо это было нечто фантастическое и омерзительное одновременно.

В голубоватом аквариуме в полупрозрачной жидкости плавал человеческий мозг, весь, как ёж иголками, утыканный проводами и трубками, по которым сочились по капле разнообразные жидкости из одних стеклянных сосудов к мозгу, и от мозга в другие. Сначала я подумала, что профессор только экспериментирует здесь и скрывается за одним из приборов, но в комнате не было никого кроме меня, а Ал всегда говорил, что его учитель серьёзно болен и не покидает личных покоев. Потом я сообразила, что этот мозг и был профессором. От этой догадки у меня подкосились ноги, но нечто, схожее с любопытством, не позволило мне уйти.

– Теперь, Люсиль, ты знаешь, что я собой представляю, – произнёс механический голос, доносящийся из маленького фонографа в углу.

Разом мне всё стало ясно. Именно этот мозг всегда говорил со мной, не живой человек. Именно этот мозг курировал направление наших экспериментов. Разумеется, речь воспроизводил прибор, я должна была догадаться раньше. Этот мозг был лишён всех органов чувств, посредством аппаратов поддерживалась его связь с окружающим миром, и оставалось только гадать, как он вообще мог существовать. Только гениальному уму под силу было совершить подобное.