После эксперимента на мне Ал перестал использовать животных и перешёл исключительно на людей. Однажды, когда мы провели семь часов в душной лаборатории, пытаясь заставить ходить человека, которому поменяли местами руки и ноги, я спросила:

– Ты никогда не думал покинуть профессора Мюллера и сменить образ жизни?

Доктор серьёзно посмотрел на меня.

– Нет. Я люблю свою работу, люблю эксперименты, и только здесь у меня есть необходимое оборудование и возможность двигаться вперёд. К тому же для моего учителя крайне важны наши опыты.

– Тогда почему он сам никогда не присутствует на них?

– Я уже не раз тебе объяснял, Люсиль, что профессор очень болен и никогда не покидает своей комнаты. Он разрабатывает теорию, а я применяю его идеи на практике, к тому же я всё ещё надеюсь, что мне удастся вылечить его.

Я кивнула и снова спросила:

– Почему профессор считает, что эти люди не имеют права на жизнь? Разве не в этом заключается смысл нашей работы? Мне казалось, ты всегда жаждал населить землю более совершенными существами.

– Верно, но этот вопрос не решает учитель. Людей нам поставляет один влиятельный человек, кстати, и место это он для нас раздобыл, которому я докладываю о результатах того, чем мы занимаемся. Я вынужден поэтому прислушиваться к его мнению, а он говорит, что ещё не время обнародовать результаты и выпускать наши творения в свет. Сперва он хочет очистить планету от недочеловеков. Возможно, когда война закончится… А все эти люди для наших опытов… Только таким образом они могут приносить пользу своей никчёмной жизнью нашему обществу и будущим поколениям. Вспомни, как ты начинала с грызунов и ничуть их не жалела.

Из этого разговора я поняла, что мы никогда не уедем отсюда, что его долг по отношению к учителю и тому человеку, кто финансирует его, важнее меня. Мне же это место ужасно наскучило. Я равнодушно жила и исполняла всё, что от меня требовалось, но во мне зародилась надежда, что, сменив обстановку, я смогу возродить и свои чувства. Однако об этом я предпочитала не говорить. Ал никогда бы не отпустил меня. Из его слов и действий я знала – он любит меня так сильно, что не вынесет и часа разлуки. Мы всегда были рядом кроме тех дней, когда он уезжал с докладом к таинственному влиятельному человеку, который при мне никогда не назывался, но которому доктор докладывал обо всех результатах и получал взамен необходимые вещи для нашей жизни и работы в подземном бункере. В такие дни он оставлял для меня список дел и поручений, которые я должна была выполнить до его возвращения.

– Здесь слишком много дел, – пожаловалась я, впервые прочитав список на клочке бумаги, которую он мне передал. – Половину может выполнить Алфавиль. В конце концов, это его обязанности.

– Верно, но работа, выполненная тобой, доставит мне больше радости, а ещё это поможет тебе отвлечься и спокойно перенести нашу разлуку. Я помню, что ты нечувствительна, но мыслями ты всегда со мной точно так же, как я с тобой.

На самом деле это он так считал, но в тот раз я подчинилась, и весь день была занята, а потом сразу уснула – усталость (хотя теперь я была выносливее прочих людей) взяла своё. Утром же мой возлюбленный уже приветствовал меня.

Так продолжалось всякий раз – я должна была выполнить десятки мелких дел в его отсутствие. Однажды мне пришла мысль, что он намеренно загружает меня работой, чтобы я не переключила внимание на то, что он по какой-то причине до сих пор не хотел мне открыть, а именно, на более близкое знакомство с профессором Мюллером (это была моя единственная просьба, в которой он всегда отказывал). Этот человек никогда не выходил из своих комнат, и я никогда не беседовала с ним наедине, всегда в присутствии Ала, а о том, чтобы зайти к нему, не шло и речи. Я не должна была беспокоить или отвлекать старика. Я прожила здесь уже несколько лет, а профессор всё так же ни во что не вмешивался, а только давал советы – незримо и механически – но всегда по делу. И вдруг я посчитала, что настала пора увидеться с ним.