Саридум замер от удивления, не веря своим глазам. Откуда вдруг возникло живое существо в этой забытой богами и людьми голой степи? Ведь старой караванной дорогой, выбранной опытным тамкаром, не пользовались со времён царя Хаммурапи! Саридум прищурился: обман зрения? мираж?

Не поворачивая головы, он спросил у притихшего Сострата:

- Ты видишь то же, что и я?

- Миражи... одни миражи, – сокрушённо прошептал грек в ответ.

Но Саридум уже знал, что перед ним вовсе не призрачное видение.

Выбиваясь из последних сил, путник шёл к каравану. Склонённая голова, понурые плечи и накинутое на них покрывало с изорванными в лохмотья полами делали его похожим на степную птицу, скорбную, лишённую родного гнезда.

Движимый любопытством, Саридум поспешил ему навстречу.

Каково же было изумление всякое повидавшего тамкара, кода на него из-под надвинутого на брови капюшона накидки моляще взглянули глаза юной девушки!

- Пить, – слабым голосом попросила странница и мгновение спустя оказалась в объятиях Саридума – он едва успел подхватить её.

Караван снялся с места, когда солнце начало клониться к горизонту.

К тому времени Деркето – так назвалась девушка – после короткого сна поведала тамкарам о трагической судьбе Баб-или. Царь Нин, правитель соседнего Ассирийского царства, вторгся в Аккад и разрушил, не оставив камня на камне, столицу страны.

- Ассирийцы не щадили ни детей, ни женщин, ни стариков, – рассказывала Деркето, сидя в шатре тамкаров. – Им не страшен и гнев богов: они разграбили храмы, а Баб-или, Красу Городов, сожгли дотла и потом затопили водами Великой реки...

- Как же такое возможно?! – вскричал один из тамкаров. – Ассирийцы разрушили храмы и главный из них – Этеменанки? Ведь там, в святилище, испокон веков находился идол Мардука, выкованный из чистого золота! Это символ величия и независимости Аккадского царства! Что же с ним сталось теперь, если, как ты говоришь, святилище разрушили?

Деркето склонила голову.

- Увы, святынь Вавилона больше нет, – с печалью выговорила она потрескавшимися от сухого воздуха губами. – Истукан Мардука ассирийцы забрали с собой – увезли его в Ниневию, свою столицу.

- А царь? Владыка Бэлох, он-то жив? Спасся? – с надеждой в голосе спросил Саридум.

- Я не знаю, – выдавила из себя девушка и совсем сникла.

На какое-то время после рассказа Деркето среди купцов воцарилось тягостное молчание.

- Баб-или больше нет! Столица царства ушла под воду! – прервал его своим горестным восклицанием Табия.

Это был плотный широколицый человек среднего возраста, с пухлыми красными губами сластолюбца; его гладкий покатый лоб и толстые щёки молодил лёгкий загар, не сошедший за зиму. Саридум не был с ним знаком до этого путешествия, но невзлюбил его с первого взгляда.

- О горе мне, горе! Я теперь нищий! Я разорён! Мой дом покрыли воды реки, мои должники погибли! – причитал Табия, обхватив голову руками.

- Потеря состояния тревожит тебя больше, нежели судьба твоих близких? – не то удивляясь, не то возмущаясь спросил его Саридум.

Однако Табия не удостоил его ответом, продолжая всё так же восклицать и жаловаться на судьбу.

- Скажи, дитя, а известно ли тебе, какая участь постигла Сиппар? – снова обратился к девушке Саридум.

Он был сильно обеспокоен: Сиппар был не просто крупным торговым городом, где ему удавались выгодные сделки, но местом, где жила со своей семьёй его старшая дочь.

- Сиппар, Киш, Ниппур, Кута вместе со своим населением причислены к добыче ассирийцев. Однако некоторые вельможи и градоначальники поспешили сами открыть ворота врагу. Правитель Харарата выслал Нину тяжёлые дары – золото, серебро, тутовые деревья, овец, ослов – и ассирийцы пощадили его. Зато защитников в Хиримме перебили всех до одного... – Тихий голос Деркето дрогнул, и она умолкла.