Но Саридум не собирался уступать ему:

- Зато ты, похоже, вознамерился оставить её для себя.

- Для себя? – Табия коротко хохотнул. – Пожалуй, можно и так сказать.

Тут он решил разоткровенничаться: приблизив своё лицо к уху Саридума, горячо зашептал:

- Я хочу утереть нос Мурашу, которому принадлежат лучшие в Баб-или Дома утех. Эта девушка юна и необыкновенно красива: она принесёт огромные деньги, которые мы с тобой сможем разделить поровну. Благодаря ей мы станем известными не меньше Мурашу, а он сам лопнет от зависти. Поверь мне, почтенный Саридум, я знаю толк в таких делах! Мы с тобой откроем в Баб-или новый Дом утех, о котором будут говорить в домах вельмож и даже в царском дворце!

- Постой! – перебил его Саридум, которому теперь казалось, что он имеет дело с безумцем. – Позволь напомнить тебе, что Баб-или больше нет: его затопили, дома вельмож сожгли. Судьба же царя и его семьи и вовсе неизвестна...

Табия не дал ему договорить:

- Никто не знает, сколько раз Баб-или погибал и сколько раз возрождался заново! Пройдёт время – и город Мардука восстанет из руин, как бывало прежде, и на престоле воссядет новый царь! Всё вернётся на круги своя! И справедливость будет восстановлена: к тому, кто был богат, вернутся прежние богатства и успех.

- Пусть так, – согласился Саридум, всем сердцем веривший в счастливую звезду Баб-или. – Но сколько потребуется времени – десять лет, пятьдесят – для того, чтобы такие, как мы, снова стали теми, какими были прежде?

- Такие, как мы – изворотливые, опытные в любых сделках – угодны любой власти. К тому же ассирийцы не слишком сведущи в торговле. Если мы пойдём к ним в услужение, то сможем стать даже богаче, чем были в пору расцвета Баб-или, – не растерялся предприимчивый Табия.

Саридум решил не высказываться на этот счёт: ему претила сама мысль о том, чтобы доживать свой век, прислуживая врагу. Зато его всерьёз беспокоила судьба Деркето – он не собирался отдавать её этому пауку Табии.

- Эта девушка не похожа на рабыню, разве ты не видишь? У тебя нет права продавать её или – как-то иначе, по своему усмотрению – распоряжаться её жизнью. Никто из нас не может быть её господином.

- Не рабыня, – протянул Табия, кривляясь. Затем, кипя от злобы, звенящим голосом проговорил: – А кто знает наверняка: свободнорождённая она или рабыня? Хотя лично мне кажется, что она – рабыня. Иначе стала бы она носить клеймо? То клеймо – ведь ты тоже заметил его – имеет какой-то смысл, правда?

- Если её клеймо что-то и означает, мне об этом ничего не известно, – сдержанно ответил Саридум.

- Эй, послушайте! – Спор тамкаров был прерван одним из их попутчиков. – Эта девушка, кем бы она ни была, нуждается в помощи! И чем скорее мы поможем ей, тем больше будет надежды её спасти!

Саридум тут же кинулся к Деркето, которую бережно поддерживал взволнованный тамкар. Голова девушки запрокинулась, глаза закрылись, а с губ сорвался полный боли стон.

- Нам с этим не справиться, – сказал тамкар. И глядя на Саридума так, словно искал у него поддержки, пролепетал: – Кажется, она... рожает.

Конечно, это же должно было случиться! Разве я не знал? Но, боги, отчего так скоро?! – говорил себе Саридум, рассеянно озираясь по сторонам.

- Здесь поблизости должно быть какое-то селение, – наконец заявил он. – Мы отвезём её туда: в каждом селении есть повитуха. Ты, Дальганунна, и ты, Убламма, соорудите поскорее носилки. А я проверю по своей карте, в какой стороне находится ближайшее селение.

- За тем холмом, вниз по течению реки, – неожиданно подсказал стоявший в стороне угрюмый Табия.