Царевнина душа Карина Пьянкова

1. Глава 1

К чему ведут прогулы

Если бы вы спросили меня, кем бы я никогда не хотела быть, я ответила бы... что собой. Я из себя точно ничего интересного не представляю. Не красивая. Не умная. И мои родители не особо-то и богаты, так что всю свою жизнь под елкой я находила не то, что просила... а то, что нужно. Поэтому уже в семь я перестала верить в Деда Мороза. Подарить в самый волшебный праздник в году теплые цветастые гетры могла только мама. И даже то, что потом я эти гетры даже полюбила, никак не спасло испорченную новогоднюю ночь, половину которой я прошмыгала носом в своей комнате. А знаете, как это трудно, быть бедной? Вряд ли... Родителям, конечно, куда труднее, я ни за что не стала бы им жаловаться... Но когда тебя три раза зовут в кино, а у тебя нет на него денег, то в четвертый раз, когда деньги все-таки появятся, уже и не позовут. И всегда найдется какой-нибудь дурак, который не забудет помянуть купленную на распродаже дешевую юбку.

Будь я красивой как Машка Слепцова из параллельного класса... На нее даже одиннадцатиклассники заглядываются. Будь я как она, может, жилось бы легче, но... словом, в модели мне путь закрыт. Намертво. Или... или будь я отличницей. Круглой. Как Ирка Мазурова... Ее, конечно, не особо-то и любят, зато уважают. Особенно перед контрольной. Но и тут не выходит, вроде бы и сижу за учебой с утра до ночи, а особого толка нет Я вечно рассеянная, ошибки леплю глупые... Учителя с моих познаний только стонут, регулярно говоря родителям о репетиторах. Вот только какие репетиторы? Это удовольствие не из дешевых...

В общем, не будь я собой, моя жизнь могла бы стать просто замечательной, но это только мечта. Я всего лишь Ксения Ковригина. Ксенька. И я жуткая неудачница.

Безнадежная.

И вроде бы не все так плохо, мама с папой меня любят, а я люблю их, мы все-таки не самые бедные в мире, да и вообще вроде бы жизнь не так чтобы и ужасна... Как у всех. Да и ведь счастье заключается не в красоте, не в уме и не в деньгах... Только в чем тогда? Вот я некрасивая, глупая, бедная, и я чувствую себя, если ни несчастной, то уж точно несчастливой. Как будто постоянно живу в черно-белом кино. И все вокруг настолько... кошмарно скучное и безрадостное. Порой даже не верится, что это и есть моя жизнь. Как будто просто один длинный затянувшийся сон. Скоро я проснусь – и все будет просто замечательно. Но проснуться пока никак не выходило, и я уныло существовала изо дня в день.

Наверное, это то, что взрослые называют словом депрессия. Говорят, будто люди, у которых депрессия, могут наложить на себя руки... но меня пока не тянет, да и глупо вешаться или прыгать с крыши, только потому, что ты неудачница. Таких неудачников тысячи, и ничего, живут.

– Ксенька! – закричала мама из кухни. – Вставай! А то школу проспишь!

Она уже минут двадцать бренчала посудой, но я изо всех сил делала вид, что сплю. В школу сегодня особо-то и не хотелось... Алгебра с химией и физикой меня точно добьют, да и прогул по этим предметам все равно ничего не изменит. В четверти будет тройка, хоть ты тресни. Еще и этому нужно радоваться. Мама считала иначе, и упорно пыталась заставить меня не пропускать уроки.

– Встаю, ма! – неохотно крикнула я в ответ, и с тяжелым вздохом поднялась с постели. Толком выспаться не получилось. Всю ночь снилась какая-то ерунда: я от кого-то убегала, ссорилась с кем-то, даже вроде плакала – ресницы все склеило и щеки мокрые были. Я вообще часто вижу тревожные, странные сны. Наверное потому, что жизнь у меня слишком уж серая, так хоть во сне что-то происходит.

Проснуться не помог даже холодный душ, под который я встала, уже заранее дрожа от холода. Из под ледяных струй вылезла околевшая, но такая же сонная как и раньше. Ненавижу утро понедельника.

Мама на завтрак приготовила очень полезную и ужасно невкусную геркулесовую кашу, которая у меня уже поперек горла стояла. Как можно варить этот ужас на воде без соли и сахара, да еще и не добавлять масла? Мамуля в очередной раз села на диету, посадив с собой рядом и меня, и папу. А мне-то куда худеть? И так одни кости торчат. С тех пор, как мы стали соблюдать мамины правила питания, жизнь стала казаться еще отвратительней и бесцветней. Будто соль и сахар убрали еще и из любого события.

– Не морщись и ешь! Это полезно! – строго велела мама, внимательно следившая, как я вяло ковыряюсь в тарелке ложкой. Светло-коричневое комковатое варево никаких приятных чувств не вызывало. Желания есть – тоже. Да и голод я в последнее время почти не испытывала. Иногда, правда, ужасно хотелось сладкого... Но от него у меня лицо идет кошмарными красными пятнами. Аллергия.

Ненавистную кашу я в себя буквально заталкивала, то и дело давясь гадким варевом, которое мама готовила вторую неделю на завтрак и ужин.

Пока мама отлучалась в ванную, я быстро проглотила кусок копченой колбасы, засунутой поглубже в холодильник озверевшим от постоянного недоедания папой. Потом выпила пару глотков чая и выбежала из квартиры со школьной сумкой в руках.

Уже у двери подъезда вспомнила, что так и не оттерла пятно на рукаве ветровки. И ботинки нечищенные третий день. Наверняка вечером мама будет пилить за неряшливость и делать очередное внушение на тему «девочка не должна быть». Терпеть не могу эти ее нравоучения... Зажимает в угол и минут тридцать мозг через ухо вытряхивает, не успокаиваясь, пока меня не затрясет.

Ну какая ей разница, как я выгляжу? Все равно вместе нас не видят. А в школе меня учителя не дергают из-за неглаженой формы или пятен. Им обычно все равно. Может, только на меня было плевать, может быть, на всех учеников.

Школа находилась в другом районе. Я всегда добиралась до нее сорок минут на автобусе, который норовил застрять в каждой пробке. Откуда пробки взялись в нашем небольшом городе, я никак не понимала. Но сорок минут слушать любимую музыку – это не так плохо, как может показаться, даже если тебе кто-то так и норовит заехать локтем по ребрам. К тому же я высокая, в давке не затопчут. Вообще, не понимаю, зачем родителям приспичило отправлять меня в эту престижную школу, которая так далеко от дома? Свои трояки я прекрасно получала бы и в нашем районе, не убивая по полдня в автобусах.

Уже стоя на остановке я поняла, что на учебу сегодня не пойду. Не пойду – и все тут, все равно половина домашки не сделана, во второй половине одни ошибки, а химичка Ольга Владимировна наверняка привяжется. Тоже на что-то надеется.

Конечно, может быть, если я на уроках не появлюсь, классная маму в школу вызовет… Но может, и не вызовет. Зато этот день пройдет отлично.

В итоге я доплелась до трамвайной остановки и поехала в центр города. Погода ясная, безветренная, зачем тухнуть в классе, если от этого все равно никакой пользы?

Трамвай успокаивающе стучал колесами и натужно скрипел на поворотах. У нас в городе трамваи все старые, как бы не старше меня. На спинке впереди стоящего сидения чья-то злокозненная рука вывела корректором, что Настя и Маша тут были. Не люблю, когда портят вещи.

В наушниках играло «Demain» из «Ромео и Джульетты». Джульетта просила не выдавать ее замуж за нелюбимого, а я только вздыхала. Хотя бы ей не было настолько безнадежно скучно, она так сильно любила… И какая разница, что потом умерла? Зато ее несколько веков помнят… А ведь мы с ней почти ровесницы...

Вот если я исчезну, то вспоминать будут только мама с папой, да и то, наверное, не очень долго. Памятника уж точно не поставят. Надгробный – не в счет.

Вышла я у стадиона, с удовольствием вздохнула и повернула налево, к парку. Шла неторопливо – спешить было уже некуда. Сумка с учебниками оттягивала левое плечо… Надо было дома оставить, тяжелые они. Но тогда бы мама точно что-то заподозрила, и улизнуть бы уже не удалось.

Люди вокруг спешили, суетились, с утра пораньше вообще все мечутся туда-сюда как ненормальные. Тут или бежишь со всеми, или о тебя кто-то наверняка споткнется. Так и случилось на этот раз: стоило только чуть замедлить шаг, как меня едва не снес высокий светловолосый парень в серой куртке. Он тоже шел в сторону парка и что-то увлеченно читал с большого, наверняка дорогущего, телефона. Врезавшись в меня, парень коротко ругнулся, обогнул преграду в моем лице и также быстро пошел дальше, глядя на экран. Даже не подумал извиниться.

Вот же хам какой.

Терпеть таких не могу. На память о встрече у меня осталась боль в правой лодыжке – наверняка синяк будет – и сильно подпорченное настроение. К чувству стыда за то, что обманываю родителей и учителей, прибавилась еще и злость на грубого парня, который вот так запросто испортил мне все утро.

Или не испортил. У меня в любом случае никто не отнимет мой парк. Хорошо бы за город съездить в заповедник. Там сосны, прямые как мачты, будто упираются прямо в небо, тишина и совсем никого. Только иногда бурундуки на тропинки выскакивают, они там совсем ручные, никого не боятся. Но у меня не было лишних денег на билет, да и не пустят одну в автобус, пусть со спины взрослой и кажусь, а в лицо взгляни – сразу поймешь, что мне четырнадцать. Ну, почти четырнадцать. Будет в конце весны.

Но городской парк, он тоже совсем неплох, пусть тут слишком много асфальта, вечно ходят люди и шумит нелепая музыка. В любом случае, лучше, чем в школе. Гораздо лучше.