— Мам!

— Мама еще ручки не помыла, — с наигранной веселостью отвечаю я и лезу в сумку за смартфоном. — Скоро выйду.

Минуту пялюсь в экран, открываю сообщения, вбиваю номер Адама и дрожащими пальцами набираю строчку:

“Верни мой ежедневник”

Возможно, он уже прошерстил его от первой до последней страницы, но я хочу верить в то, что он сдержит обещание сутки в него не заглядывать. Вздрагиваю. В руке требовательно вибрирует телефон. По телу прокатывается волна озноба, и я отвечаю на звонок Адама.

— Что же там такого важного, Мила? — спрашивает тихо и мягко, но я улавливаю угрозу.

— Верни его.

— Рука так и тянется открыть его.

— Ты обещал, — голос почти срывается в крик.

— Знаю, — смеется. — И я держусь из последних сил. Вот поэтому никогда не стоит торопиться, Мила, и бежать без оглядки.

— Ты меня еще тут повоспитывай, — рычу я в трубку.

— Я держу его в руках, — голос Адама становится тверже. — И я не люблю, когда мне грубят. Где моя милая и ласковая девочка?

— Адам… — поскрипываю зубами. — Верни его… — перехожу на шепот и едва слышно добавляю, — пожалуйста.

— Уже лучше.

— Слушай, Адам, это моя личная вещь. Ты не должен был ее забирать.

— Ты специально меня раззадориваешь? Что там? Это, что, твой личный дневник?

— Через час тебе удобно встретиться?

— Почему ты игнорируешь мои вопросы?

Мизерный шанс, что я выйду сухой из воды, с каждой секундой уменьшается до сотых процентов.

— Даже любопытно, как долго ты будешь ломать передо мной комедию, Мила, — голос Адама становится жестким и холодным.

— Ты его открыл, — с присвистом выдыхаю я.

— Нет, — сухо отвечает. — Фотография выпала. И ты сейчас выдала себя с потрохами, Мила. Мальчик, да?

6. Глава 5. Сядь и успокойся

— Ты так и будешь молчать? — спрашивает Адам и делает глоток из бокала.

Передо мной лежит фотография Вани. Мы сидим на террасе одного из пафосных ресторанов на Маяковской улице. Я заявилась сюда в спортивном костюме, и меня не хотели пускать, но меня от злых охранников спас Адам. И очень зря. Я планировала уже поскандалить. Из меня прет агрессия, и я злюсь в первую очередь на себя.

— Мила.

— Это не твой сын.

— Хватит.

Я поднимаю взгляд:

— Он только мой, — сжимаю под столом кулаки. — Тебя не было рядом.

— И чья это вина? — приподнимает бровь. — Это не я сбежал.

— Пять лет ты не интересовался, как и что я, а теперь…

— У меня были свои сложности в жизни, — я больше не слышу в его голосе насмешки. Он серьезен и зол. — Ты должна была сказать мне, что беременна.

— Нет.

— Да ты издеваешься.

— Ты знал, где я живу, где учусь, — поддаюсь в его сторону. — Да, я ушла, но ты вместо того, чтобы развестись и прийти ко мне со свидетельством о расторжении брака, предпочел остаться с женой. Ты сам сказал, что мы не предохранялись и, значит, мыслишка, что я могла залететь, в твоей голове проскользнула. И что?

Молчит и оставляет бокал, недовольно нахмурившись.

— Я не перевелась из университета, Адам. Я сбежала лишь из той квартиры, — тихо продолжаю я.

— О своем положении ты должна была мне сама сказать, — чеканит каждое слово.

— Ты имеешь в виду, что я должна была приползти к тебе? — хмыкаю я. —

— Ты решила уйти, а я это принял.

— Тогда принимай мое решение, что ты не отец.

— А я не сказал, что тогда был прав.

— Отец моего сына в космосе, — недобро щурюсь я.

— Как мило, — кривит губы и медленно выдыхает. — Как его зовут?

— Не твое дело.

— У меня есть все возможности, Мила, это самому узнать.

— Ты мне угрожаешь? — охаю я.

— Прекрати ерничать, — на его щеках играют желваки. — Это было мило до определенного момента, а сейчас это раздражает.

Наносная небрежность слетела с Адама, и я перед собой вижу озлобленного мужчину, который теперь не желает со мной заигрывать и говорить, какие у меня красивые глаза. Взгляд жесткий, темный и прямой.