— Маааа, — недовольно тяну я и спускаю Ваню с рук, а он жмется ко мне. — Мы только его к зубному водили.

Да, залет все-таки случился. И узнала я о своей беременности не в момент дикой истерики, а намного позже. Когда появился живот. Тест-полоски обманули меня отрицательными результатами, а округлилась я ближе к четвертому месяцу. И нет. У сына мои глаза, но вот брови ему достались от Адама.

— Но он суп съел и котлетку, — мама пожимает плечами. — Десерт он заслужил.

— Да, — Ваня поднимает лицо и улыбается. — Заслужил.

— Шантажом его взяла?

— Ага, — мама смеется. — Пока покупается, надо пользоваться моментом.

— Да, — Ваня кивает.

— Так, маме надо руки помыть, — строго командует мама, — переодеться…

Ваня прижимается ко мне, а затем кидается в комнату, но мама его ловит, вытирает губы полотенцем, а он в ответ фыркает и убегает. Плетусь в ванную комнату, намыливаю руки, и слышу тихое:

— Мила…

— Да?

— Что случилось?

— Меня уволили, — ополаскиваю руки под потоком холодной воды и вытираю ладони.

— А еще?

Смотрю на маму через отражение в зеркале. Она слишком хорошо меня знает, и не получится отвертеться от ее ласкового допроса.

— Нам надо переехать. Желательно на Марс.

— Тебя уволили, а потом ты убила шефа и поэтому нам надо на Марс? — Мама приподнимает бровь. — С садиками там, наверное, проблема.

Короткий смешок, и закрываю дверь ванной. Приваливаюсь к стене, в тоске и отчаянии глядя на обеспокоенную маму, и шепчу:

— Лучше бы я убила шефа, честное слово.

— Ты меня пугаешь.

Я тогда маме так и не рассказала, кто отец Вани. Я лишь выла в ее объятиях, заливала слезами ее грудь, а она обещала, что все будет хорошо. Что я закончу университет, что она будет рядом и мы справимся.

— Я встретила отца Вани.

У мамы округляются глаза. Прижимает руку к груди, открывает рот и садится на бортик ванны.

— Господи… — в ужасе шепчет она.

— Валить надо, — скрещиваю руки на груди и смотрю в потолок.

Минута молчания, и я кратко перессказываю нашу встречу с Адамом.

— И ты ему солгала?

— А что я должна была делать?

— Не знаю, — шепчет мама. — И он поверил, что ты замужем?

— Нет, но поверил, что у меня нет детей. Очень опечалился этим фактом.

— Так может…

— Нет.

— Но… он же отец…

— Нет, — повторяю я и щурюсь на маму. — Отец Вани космонавт.

— Он уже в это не верит.

— Подрастет, и папка героически погибнет, — цежу я сквозь зубы. — Придумаю какую-нибудь крутую историю, как папуля всех спас и пожертвовал собой.

— Я тогда думала, что ты с наркоманом каким-то связалась…

— Что?

— Я ведь и не в курсе, кто он.

— И не надо.

— Нет, надо, — шипит мама. — Рассказывай.

— Я не хочу. Ясно? Он в прошлом.

— А сын у тебя в настоящем…

Сжимаю переносицу до боли. Я должна с сыном бежать. В какую-нибудь глухую деревню. И ведь я сама виновата. Я не должна была с Адамом кофе пить, дразнить его своим замужеством, но я хотела ему отомстить. Увидеть разочарование в глазах, сожаление, а вместо этого загнала себя в ловушку.

— Вот черт, — шепчу я.

— Что?

Если Адам заглянет в ежедневник, изучит записи, то он поймет, что у меня есть ребенок. В моем расписании есть “отвезти Ваню”, “забрать Ваню”, “Ваня зубной”, “Ваня купить одежку”, “Ваня утренник”, “Ваня поделка-пластилин” и многое другое.

— О, нееет, — сползаю по стеночке.

А среди страничек спрятана фотография недовольного младенца в смешной шапочке с оленьими рожками.

— Что? — испуганно повторяет мама.

— Какая же я у тебя дура, — хрипло шепчу я. — Теперь у меня нет вопросов, почему меня уволили.

— Ма, — в дверь стучится Ваня, — ба!

Мама вздыхает, выходит из ванной комнаты и торопливо уводит Ваню, который рвется ко мне: