— Ты бы справилась, — пожимает плечами.

— А потом бы ты появился такой красивый и крутой папаша?

— Да, — безапелляционно заявляет он и продолжает тихим стальным голосом. — И не было бы у тебя дырявых кроссовок, если бы ты тогда осталась и выслушала меня.

— Тогда бы у меня душа была дырявой. Прости, Адам, но быть любовницей и содержанкой — не мое, — встаю и ножки стула скрипят о плитку на полу.

— Ты бы стала моей женой, — поднимает тяжелый взгляд, — и я бы заставил тебя носить на пальце кольцо. И ты бы уже мне родила двоих детей. Мальчика и девочку. И сейчас была бы беременна третьим.

— Извини, — мило улыбаюсь, — но рожать я буду своему мужу. Спасибо за кофе, за пустую болтовню, — подхватываю сумочку, — но мне пора. И ты все еще тот же нахальный лжец. Я даже очарована твоей наглостью, беспринципностью и самодовольством, но у меня сейчас в приоритете другие качества в людях.

— И я тобой тоже вновь очарован, Мила. Как и тогда, облитый какой-то зеленой жижей.

Избить бы его сумкой с криками, что он испортил мои лучшие годы, но он вряд ли что-то поймет. Горделиво отбрасываю волосы за плечи и цокаю каблуками прочь. Девочка-бариста в уголке у кофе-машины провожает меня любопытным взглядом. Вот она купится на наглость и цинизм Адама, а я пас.

У двери он меня нагоняет и рывком за запястье разворачивает к себе. Я теряю равновесие, молча заваливаюсь назад, удивленно вглядываясь в глаза Адама, который второй рукой подхватывает меня за спину. В голове вспыхивает яркое воспоминание, в котором он учит меня танго в полумраке кухни.

— Номер телефона не оставишь? Старый ты сразу сменила.

4. Глава 3. Это не шантаж

— Нет, — твердо отвечаю я. — У меня нет желания с тобой общаться.

— Какая ты суровая.

— Все в прошлом, Адам, — с трудом выдерживаю темный и пронизывающий взгляд. — У меня новая жизнь, другой мужчина.

Я должна быть настойчивой и уверенной. Я уже не та глупая студенточка, которая терялась и смущалась от его низкого и вибрирующего голоса.

— Тебя выдают твои глаза, Мила, — его губы дергаются в легкой усмешке.

— Ты себе льстишь, — голос трескается предательской хрипотцой. — Пять лет прошло.

— И что с того? — наклоняется и шепчет в губы. — Ты все еще моя девочка. И пять лет этого не изменили.

Голова кружится от его парфюма. Он хочет меня поцеловать, но я все же неосознанно отворачиваюсь, и его губы касаются моей щеки. Удар сердца, который оглушает, и бархатный шепот:

— Недотрога.

Выворачиваюсь из его объятий, толкаю в грудь и в истерике рявкаю:

— Я замужем! Ты меня слышишь?!

Бариста за стойкой округляет глаза. Одно радует, что кофейня только недавно открылась, и людей сейчас в ней нет.

— Муж не стена, — небрежно проводит большим пальцем у левого уголка рта. — Ты запачкалась. Пенка от кофе.

Отмахиваюсь. Его самоуверенность обескураживает до онемения и невозможности даже моргнуть.

— Мне пора, — отступаю и толкаю дверь.

— Мила.

Оглядываюсь. Смотрит на меня так же, как тогда, когда я убегала. С мрачным взором и с легкой усмешкой. Столкнулись по глупой случайности, чтобы я вновь трусливо ретировалась. Задержалась бы я в кофейне всего на одну минуту, и его машина не окатила бы меня лужей, а я не кинула бы в гневе стаканчик латте.

И меня уже не волнует мое увольнение, которое показалось катастрофой. Это сейчас она набирает обороты, чтобы взорваться сожалениями, обидами и тоской по ярким дням наивной влюбленности. Те две недели были отдельной жизнью для меня, вспыхивающим на солнце осколком среди прелой листвы.

— Мне действительно пора, — тихо отвечаю я и слабо улыбаюсь. — Прощай, Адам.