– Ты за кого в схватке возвышенной молодежи?

– Всегда считал недоумками и тех и других. Фантазеры.

– Не совершай эту ошибку, – воспитательно предостерег Эдуард. – В основном они как раз очень смышленые ребята. С ними не драться надо, а аргументированно убеждать. Тут терпение нужно, а мы… Накричал, чтобы не услышать ответа, в угол поставил – и вроде как ты уже прав.

– Встречал только кретинов.

– Возможно, это с тобой хотели общаться только кретины?

Эдуард остановил машину среди бесконечно тянущихся бетонных заборов, осевших, обессиленных, и потому удерживаемое ими пасмурное небо где-то у горизонта все-таки падало. Серый камень был помечен красно-черным кровоподтеком – боевая наклейка «Антифа в атаке», оставленная храбрым диверсантом. Из-за оград, как глупые животные из стойл, пялились выбитыми окнами старые безликие постройки. Смутно доносилась бухающая музыка, чей-то неразборчивый разговор. На пустынной рассыпающейся дороге звуки казались случайно притащенными с последней населенной улицы.

Коллеги миновали проходную: охранник кивнул Эдуарду и с подозрением присмотрелся к Гоше. Площадка, на которую они вышли, видимо, служила погрузочной зоной древнего завода. Земля, как скованное чудище, проступала через трещины в асфальте. Жесткой шерстью торчала трава, по которой дожди размазали слякоть. Когда-то кипевшие жизнью цеха остыли, их крошащиеся стены походили на корку, изъеденную насекомыми. Однако в этом запустении было припарковано довольно много машин, в том числе недешевых. Музыка стала громче.

– Добро пожаловать в Амстердам, – объявил Эдуард. – Держись меня, рот не открывай: загубишь дело.

Гоша обиженно поджал губы, но кивнул. На ветру, протискивающемся сквозь щели, он запахнулся в свою куртенку, смотревшуюся жалкой и грязной на фоне модного пуховика коллеги. Эдуард повел протеже к постройке, возведенной в качестве административного здания. Она обветшала и была густо покрыта малоосмысленными рисунками, но окна были целыми, а дверь – прочной. У крыльца стояла группа крепких ребят, которые ни слова не сказали Эдуарду и запомнили – как щелкнула камера в глазах – Гошу.

За порогом начинался тесный коридор, ведущий мимо многочисленных дверей. Это напоминало офисный центр, а не бандитское логово. Впрочем, как должно выглядеть бандитское логово? Было на удивление многолюдно. Обитатели толкались у общей кофемашины, отовсюду раздавались споры и смех, затихавшие при виде гостей. Встреченные теснились к стене, пропуская по-хозяйски идущего Эдуарда. Не обмениваясь лишними репликами, он кое-кого приветствовал за руку, избранных дружелюбно хлопал по спине.

Некоторые комнаты были открыты; на стенах висели флаги с профилем Алексиевского креста и вариациями коловрата, черно-желто-белые стяги с различными гербами. Похоже, тут был представлен весь правый спектр: от неоязычников и панславистов до православных радикалов и монархистов. Коридор загромождали стеллажи с пропагандистской литературой и брошюрами. Лежали листовки, рекламирующие концерты специфических групп и лекции идеологической направленности.

Раздавались голоса: «Проект омовения сапог русского солдата в Индийском океане исполнен. Это делает нас державой ведической…» «Опросы показывают, что на референдуме жители Южной Сибири проголосовали бы за создание нового субъекта…» «Гены тех, кто убивал русских, евреев и цыган, еще текут в их венах…» «Планы создания ногайской автономии на востоке Ставропольского края просочились в прессу. В связи с изменением демографического баланса в регионе, связанным в том числе с турецким освоением края…» «Благосостояние москвичей рухнуло из-за наплыва беженцев! В бюджетной сфере забыли о премиях! Низкоквалифицированный труд выдавлен приезжими. Местные без работы!»