И сразу же помягчел жесткий взгляд Василиса.

– С чего это ты поцеловал меня, кир Лукас? – хрипло спросил он.

– Так просто. Потому, что я люблю тебя, – сказал Лукас, немного смущенно.

На его глазах выступили слезы. И со страстью он добавил:

– Погоди, Василис, вот я вырасту, и мы вместе поедем в Македонию, и поднимем там восстание, как в 21-м году, поедем на Крит и на Хиос, и там тоже поднимем восстание, и мы освободим из турецкого рабства всех эллинов и прогоним турок и болгар до самой их Кызыл Алмы!…*

– Твои б слова, да богу в уши, Лукас, – сказал серьезно Василис. – Ну довольно, только не забывай, когда вырастешь, ни ты, ни все остальные, что борьба 21-го года не закончилась, что только маленькая часть освобождена, что великая Эллада по-прежнему невольница, а Городом* управляют турки. Не забывай об этом, кир Лукас.

Лицо Лукаса радостно засветилось.

– Вот увидишь! – сказал он с верой в голосе.

Руки он заложил за спину, кудрявую голову гордо вскинул вверх.

И мне показалось, что мой малыш Лукас вдруг повзрослел, стал мужчиной.

Лиза посмотрела на него с искрой в глазах. Однако на лицо Ани набежало облачко.

– Какая жалость, что девочек не берут на войну! – насупившись сказала она. – Я бы пошла с тобой, Лукас!

И неожиданно спросила:

– А у тебя, Василис, есть сын?

Садовник ответил не сразу. Он проговорил негромко:

– Был когда-то.

Аня, вскочившая было за братом, снова резко присела.

– Был? А где он сейчас? Почему ты не приведешь его к нам сюда? Мы бы поиграли вместе, когда у нас нет уроков!

– Да, Василис, почему бы тебе не привести его сюда? – добавила Лиза.

Василис не отвечал. Но потом резко сказал:

– А почему бы вам не пойти поиграть, ребята? А то сыро тут, простудитесь еще.

– Почему ты нас гонишь? – грустно спросил Лукас. – Раньше ты не говорил, что тут сыро.

Одним прыжком я вскочил и радостно залаял. Я услышал издалека стук копыт Бобби и Дейзи, они поворачивали с улицы во двор. Экипажи возвращались.

– Бегите, ребята, ваша бабушка приехала, – сказал Василис с привычным спокойствием в голосе.

Все трое поднялись и помчались прочь из теплицы, а с ними и я, мы подбежали к решетчатым воротам сада.

На секунду я обернулся посмотреть, не идет ли за нами Василис.

Я увидел, как он идет к дому с корзиной, украшенной свежими цветами. Его поникшее лицо было невеселым и постаревшим.

Но тут мне свистнул Лукас, и я побежал за ним.

Лошади торжественно въехали во двор и остановились перед мраморной лестницей, ведущей в дом. Первыми подкатили Бобби и Дейзи, затем Султан и Звездочка. Мой хозяин выбрался из второй повозки, с ним были Мицос и Христо, и помог своей маме выйти из повозки Бобби.

Едва она ступила на землю, как все трое детей бросились ей на шею.

Со смехом бабушка обняла их и расцеловала одного за другим.

– Ну и ну, как же вы выросли, Аня-Лиза! – сказала она им, объединив их в одно лицо. – А ты, Лукас, дай-ка глянуть на тебя. Вытянулся как! Подай мне руку опереться, лестница такая крутая.

Лукас торжественно взял ее под руку, и она неспеша поднялась, смеясь от радости. Бабушка была худощавой, бодрой, и вовсе не казалась какой-нибудь ворчливой старухой, только что волосы седые. Я собрался подняться вместе с ними, но меня задержал возглас Дейзи.

– Сдохну сейчас! Уф, сил нет! – заржала она, запрокинув голову и тяжело дыша. – Уф! Какая же тугая уздечка…

– Спокойно, спокойно, Дейзи, не ворчи, – сказал ей терпеливый Бобби. – Все мы шли одной дорогой, и никто не жалуется.

– По такой жаре! Погнали нас! Здесь что, никогда не бывает прохладно? Что за дыра это место? – все более обиженно говорила прекрасная кобыла. – Право, не понимаю, почему наши хозяева живут здесь, а не на Крите!