Друзья и недруги поймут,

Тут речь о том, что прежде батьки

Нос в трансцендентность не суют.

Конечно, если очень хочешь,

Жизнь пропихнет тебя, любя,

На борт (а может быть и за борт?),

Но по-отечески храня

И ты узнаешь, мимоходом,

О том, что все вокруг – лишь свет,

Что все, кто здесь, оттуда родом,

И там – чуть выше – денег нет.

«К тому же, очень может статься, жизнь самостийно пропихнет»… Ох, как часто я испытываю эти ощущения. Пропихивает, поверьте мне. Еще как пропихивает…

***

Cвой стих последний прочитала…

Ну что ж… неплохо прозвучал.

Украсьте им в волшебном царстве

Последний мой волшебный бал.

А текст, пожалуй, разместите…

Ну где-то там…чтоб высоко…

Прошу, оставить титул дамы

Из клана Агнии Барто.

Уже стареют руки, пальцы…

Одной ногой уж где-то там…

Я знаю, где тут запятые…

ВЫ их расставьте по местам.

Была Агнесса верно ведьмой,

А я – так, старая трухля.

Улиткой догоняю ветер,

Чтоб поэтессой слыть не зря.

А вы подите поищите

Для ведьмы теплый уголок…

Чтоб ей немного отогреться

Успеть исправить пару строк.»

И еще очень много стихов было прочитано ею в ту ночь очень тихим голосом…

Должна сказать, что стихи зацепили меня с самого начала. Они несли в себе философию жизни и обрамляли смысл очень красивыми сложными фразами.

И я поняла, что приняла бардак в комнате Ирины Соломоновны так же, как и ее саму несколько часов назад.

Мы задержались с Лялькой у Ирины где-то минут на сорок, и, чувствуя, что всех уже клонило в сон – откланялись.

– Ну как тебе Соломоновна? – спросила, засыпая, Лялька.

– Офигенно! – ответила я и провалилась в сон.

Так я еще пару раз приезжала к Ляльке на посиделки, заходя к Соломоновне, чтобы послушать ее стихи и ее в целом, пока как-то на одном из перекуров где-то в середине января Лялька не сказала мне:

– Наташ, ты же деньги Глебу на подарок искала, не хочешь подработать?

А денежку я действительно искала. Глебу через месяц исполнялось восемнадцать, и он загорелся электронной барабанной установкой. А это восемьдесят тысяч. Школа пока еще не обеспечивала нас сверх нормы.

– Ляль, издеваешься? Я на телефоне круглые сутки вишу, кто меня такую возьмет? – ответила я.

– А к Соломоновне? – и Лялька хитро сощурилась.

– В смысле? – не совсем поняла я.

– Она ищет сиделку. На месяц. Пока не снимут гипс. Вчера она опять упала у себя в комнате. Зарплата сорок за месяц.

«Где я и где сиделка?» – промелькнуло у меня в голове, но словосочетание «зарплата сорок» одержали верх.

– Заманчиво – сказала я – а она согласится на меня?

– Не знаю, пойдем поговорим – и мы с Лялькой пошли к Соломоновне.

– Ирина Соломоновна, чаю с нами не хотите? – спросила Ляля, приоткрыв дверь в комнату Ирины.

– Ну давайте – растягивая слова ответила Ирина.

Лялька убежала ставить чай, а я помогла Ирине Соломоновне дойти до кухни.

Вряд ли я тогда отдавала себе отчет в том, на что я подписываюсь. Но думать было уже поздно.

– Ирина Соломоновна, помнишь, ты вчера меня спрашивала, нет ли у меня какой знакомой сиделки? – начала Лялька.

– Ну помню – ответила Ирина – нашла что ли?

– Почти – и Лялька опять хитро прищурила глаза, переведя их на меня.

– Ну не томи – попросила ее Ирина.

– Наташе нужны деньги на подарок сыну, и она не против месяц подработать у вас.

– А ты справишься? – и Соломоновна перевела разговор на меня.

«Ах, Ирина Соломоновна! Ну нельзя Наташеньке такие вопросы задавать. Потому что это звучит, как утверждение – ты не справишься! А я с детства упертая. Я постоянно хожу на сопротивление. С самой собой и со всем миром вокруг меня. После вашего вопроса я уже точно знаю, что я просто обязана справиться!»

– Ну руки, ноги на месте, на голову, вроде, тоже не жалуюсь. Думаю, что получится.