– Ну думать – одно, а делать – другое – засомневалась Соломоновна.

– Ирина Соломоновна, я предлагаю для начала попробовать, а там уже и поймем – смогу я или нет.

– Ну хорошо, давай – согласилась Ирина – когда начать сможешь?

– С дочерью сегодня поговорю, чтобы школа в мое отсутствие не страдала и позвоню вам.

– Ну ладно – сказала Ирина.

– Только у меня одно условие – начала я.

– Какое? – спросила Ирина.

– Я буду пользоваться телефоном в любой момент, если звонок поступит от потенциального клиента, родителя, ученика или преподавателя. А так – я вся ваша – пояснила я.

– Ну хорошо, пользуйся – улыбнулась Ирина.

Мы еще о чем-то поболтали, допивая чай и я поехала домой.

– Ирина Соломоновна, ну с Ариной я поговорила – набрала я вечером Ирину, как и обещала – она согласилась на мое частичное месячное физическое отсутствие в школе, но с половины шестого до девяти вечера я должна быть на рабочем месте. У нас ребята и не дай-то Бог, если что-то случится. Нас родители в асфальт потом закатают. И выходные мне нужны будут среда и суббота у вас, потому что с обеда у нас детские группы и мне тоже нужно находиться в школе.

– Ну ладно, будешь уезжать от меня в пять часов. Приезжать к девяти.

Два дня тебе на испытательный срок, а там посмотрим – сказала Ирина.

– Хорошо, завтра буду – ответила я.

– Ну до завтра, пока – попрощалась со мной Ирина Соломоновна.

«Ну что, Наташенька, ты еще не понимаешь, что тебя ждет? И попа не чует? Странно…»

Это был самый ужасный месяц в моей жизни. Но он мне был жизненно необходим, как я потом поняла. Без него я осталась бы недозавершенной, нецелостной, ненаполненной, не смогла бы получить ответы на мои многочисленные вопросы ко Вселенной. Не смогла бы закрыть некоторые гештальты своего существования в этом мире.

Но плата за это оказалась высокой и мое состояние оставляет желать лучшего и по сей день.

Итак, утром следующего дня мне пришлось рано проснуться, а это ой как не совместимо с моим организмом, особенно с мозгами, которые с утра ну никак не хотят работать.

Я приняла душ, сделала боевой раскрас и в половине девятого стартанула к Спортивной.

Путь до Соломоновны занимал ровно тридцать минут и уже в девять ноль-ноль я стояла перед ее парадной.

– Ну привет! – поприветствовала меня Ирина – проходи – и мы направились по коридору в сторону ее комнаты.

Ирина Соломоновна еле передвигала ноги, останавливаясь после трех маленьких шажочков, потом замирала стоя на несколько секунд и опять делала три шажка. Я протянула ей согнутую в локте руку и так мы и дошли до ее комнаты.

– С утра мне тяжелее всего – пояснила она – пока действие лекарств не начнется.

– Много препаратов принимаете?

– Достаточно, чтобы еще немного двигаться – ответила Ирина – это потом расскажу, что и когда принимать. Я забываю иногда принять вовремя.

– Я разденусь у Ляли, если вы не против, Ирина Соломоновна? – сказала я.

– А чего так? – спросила Ирина.

– Привычка – вторая натура – улыбнулась я – тем более, что Ляля мне выделила тапки.

– Ну как знаешь – ответила Ирина.

Я сняла куртку, ботинки, сунула ноги в Лялькины кожаные, белого цвета, тапки и зашла к Соломоновне.

– А вот переоденусь я у вас. Выделите мне место для одежды, пожалуйста.

– Ну вот сюда можно – и Ирина рукой показала мне место за шкафом, куда можно было повесить одежду.

– Спасибо – поблагодарила я и спряталась в угол, чтобы переодеться в привезенную из дома тунику.

– Я готова – сказала я, вырулив из-за шкафа – с чего начнем?

– Для начала меня нужно накормить – скомандовала Ирина – по утрам я ем каши. Разные. Сейчас можно приготовить овсяную. Пойдем, покажу – где и что хранится.