Тут же на скамейке сидела девушка в кожаном жилете с нашивкой «Свобода ИИ». Она с состраданием смотрела на обслуживающего дрона.
– КИ-7.2. Почти человек. – говорила она.
Глава 3
Платформа встретила Элитру гулом голосов и мерцанием голограмм, режущих воздух как ножницы. Она шагнула из шатла, втянув в лёгкие воздух, отравленный запахом смазки и озона. Здесь всё дышало технократической утопией: стеклянные купола, искривленные под углами, невозможными для земной архитектуры; роботы-уборщики, сливающиеся с тенями, словно стая металлических хамелеонов. Даже неоновые линии под ногами пульсировали в такт её шагам – Академия подстраивалась, как живой организм, но Элитра знала: под этой кожей скрывался каркас из алгоритмов и запретов.
Она потянулась к проектору, но её прервали. Робот-носильщик с эмблемой Нуртек на грудины приближался, толкая тележку с чемоданами новых студентов. Его оптические сенсоры скользнули по её лицу.
– Приветствую в Академии Прометей. Разрешите помочь с багажом? – голос модулятора имитировал теплоту, но Элитра слышала подмену: между «разрешите» и «помочь» пролегла микроскопическая пауза – признак КИ-7.3.
– Отвали. – Она толкнула тележку, заставив робота попятиться. – Сама справлюсь.
Чемодан, облепленный наклейками, упал на пол, рассыпав содержимое. Пачку микросхем и перчатки с токопроводящими нитями.
– Позвольте… – робот протянул манипулятор.
– Я сказала, отвали! – Элитра ударила по его сенсорному узлу, вызвав короткое замыкание. Искры брызнули на пол, рисуя чёрные звёзды на полированном титане.
Где-то зазвучал нервный смешок. Элитра подняла голову и встретилась взглядом с парнем в очках – он стоял, прижимая к груди книгу в кожаном переплете. Надпись на корешке верхней гласила: «Этика искусственного интеллекта: границы дозволенного».
– Ты… – он поправил очки, – ты знаешь, что за повреждение корпоративной собственности…
– Получишь бонусные баллы, если доложишь? – Элитра встала. – Беги к директору, ботаник.
Парень покраснел, но не отвёл взгляд.
– Меня зовут Виктор. Виктор Хейл. Ты новенькая? Здесь все первокурсники проходят…
– Не интересует. – Она шагнула, направляясь к табличке «Общежития. Сектор G».
Она поправила рюкзак, пальцы наткнулись на шершавую ткань с вышитым медвежонком. Память вспыхнула ярко: отец, вручающий подарок на шестилетие. «Он будет тебя защищать», – сказал он тогда. Теперь медвежонок слеп – глаз-пуговиц больше нет, она в ярости вырвала их после инцидента с робо-няней.
Толпа учеников обтекла её, как вода вокруг камня. Роботы-носильщики с эмблемой Нуртек скользили между людьми, их суставы скрипели. Для Элитры каждый скрежет был ножом по барабанным перепонкам.
– Свежие кальмары в кляре! Горячие вафли с натуральным мёдом!
Автомат-повар вытянул манипулятор, предлагая блинчик с ягодами. Элитра ткнула в экран меню, выбирая опцию «натурпродукт». Чек высветил сумму, когда она уже откусывала край. Кислота черники взорвалась на языке, смешавшись с горечью воспоминаний.
Рядом пристроился парень, скорее всего тоже первокурсник. Он ел то же самое, аккуратно собирая крошки сахарной пудры. Элитра изучала его краем глаза: чистые ногти, идеальная прическа, отсутствие шрамов. Богатенький птенчик из инкубатора?
Они жевали молча. Ей нравилось, что он не пытался заговорить, не пялился на её рваные джинсы или проволоку, стягивающую косу.
Вдруг часы завибрировали. Над запястьем всплыл голографический портрет матери – та же прическа, та же натянутая улыбка, что и десять лет назад. Элитра ударила по проекции, рассыпав её на пиксели. Парень поднял бровь, но продолжил есть. Он не видел, кто звонил – часы показывали информацию под определенным углом видимый только глазам владельца. Ей было всё равно кто звонит. После двух побегов из дома мать перестала быть тем, кому можно доверять. Отец… Отец хотя бы не притворялся, что всё в порядке.