Несколько лет назад Филипс попытался навести справки и узнать, где сейчас находится Рон, и что с ним стало. Об этом могла знать супруга одного из его сослуживцев, имевшая доступ к базе Распределительного Центра. Но, когда Филипс попросил коллегу об услуге, это закончилось разговором с начальником Секретного отдела, взысканием и отсрочкой в присвоении очередного звания. В итоге, сегодня, когда большинство однокурсников Тома уже «ходили в майорах», он по-прежнему оставался «старым капитаном» и понимал, что после всего случившегося карабкаться вверх по служебной лестнице глупо.

Теперь его жизнью снова стала Мегги, а Том снова стал её жизнью. Как и много лет назад, когда они впервые встретились. Поэтому сегодня вечером, когда супруги, возможно, последний раз были вместе и завтра могли расстаться навсегда, капитану пришлось собрать все силы, чтобы не выдать себя, не взволновать Мегги перспективой потерять его также, как когда-то она потеряла сына – неожиданно, бесповоротно, навсегда.

Они так и заснули, обнявшись, а следующим утром, простившись с женой так, как будто ему предстоял самый обычный день, капитан Филипс уже спешил в Сити, в портал №7, ещё не зная, что путешествие, которое в нём начнётся, приведёт к столь неожиданному повороту в его судьбе и судьбах всей Империи, что, если бы полковник Моррон и доктор Айзен, могли об этом знать, они немедленно остановили бы поезд, на котором ехал капитан.

Порталы для перемещения в пространстве или, как их называли сами военные, «Двери» находились в подземной части Сити и системой переходов соединялись с Военным блоком, в котором работал Филипс. Поэтому капитану не пришлось их долго искать, как никому из его сослуживцев не пришло в голову искать самого капитана. Ровно в 8 часов утра Филипс стоял у входа в Портал №7 и протягивал постовому пластиковый пропуск со своей фотографией.

Дальше всё было, как всегда – постовой вызвал дежурного офицера, и тот по узкому, слабо освещенному коридору проводил капитана до другой двери и набрал код. Раздался звук зуммера. Дверь открылась, и Филипс, щурясь от брызнувшего в глаза света, вошел в зал, в глубине которого стояли два человека. Первый из них был постарше, стоял к капитану лицом, и Филипс сразу узнал полковника Моррона, который что-то объяснял своему более молодому и рослому собеседнику.

Чтобы не прерывать разговор, Филипс остановился у дверей и стал ждать, когда полковник сам обратит на него внимание. Но Моррон не спешил. По атлетической фигуре собеседника капитан догадался, что полковник инструктирует его напарника – гвардейца, а, точнее, – Филипс бросил взгляд на погоны – сержанта, который слушал командира молча и сосредоточенно. Наконец, инструктаж был окончен. Сержант вытянулся по струнке, отдал честь полковнику, повернулся, сделал несколько шагов навстречу Филипсу, остановился, вновь приложил руку к головному убору и, не по возрасту твёрдым и глубоким голосом доложил:

– Господин капитан, разрешите представиться. Сержант Филипс!

Это был Рон.

Позже, вспоминая этот момент, Том говорил, что узнал сына сразу, как только вошёл в зал. Но встреча казалась настолько невероятной, что какое-то время он боялся признаться себе в этом и поэтому ждал, когда Рон повернётся. Так ли было на самом деле, или, может, капитан просто тешил себя надеждой – неизвестно. Что касается Рона, то с первой минуты разговора с полковником сержант уже знал, что ему предстоит встреча с отцом. Поэтому, когда Филипс вошёл в зал, Рону стоило немалых трудов, чтобы не выдать волнения и не повернуться. И только полковник Моррон хранил полное спокойствие.