Отпускаем собаку домой.

…В пять утра раздаётся звонок в дверь, и мы с Марой идём открывать – обе сонные, как осенние мухи.

На пороге – очередная пьяная парочка. Очевидно, некоторые перед визитом в клинику просто не могут не накатить. Они заходят внутрь, и я вижу в руках у мужчины голубя.

– Он плохо летаэ, – говорит мужчина и выпускает птицу – испуганный голубь начинает вполне себе резво порхать по клинике, ища выход.

Затем он выдаёт щедрую жидкую бомбу, которая плюхается белым пятном прямо по центру смотрового стола.

– Ночью двойной тариф, – автоматически говорю я, прислонившись к косяку и тоскливо думая о том, что сейчас начнётся бомбардировка, которая прибавит нам с Марусей работы. – С птицей можно прийти по записи и днём.

Первая фраза неожиданным образом протрезвляет людей. Мужчина, в прыжке, лихо запуливает в летящего голубя кепкой и этим ловит его. Исчезают они ещё стремительнее.

Жажда написать объявление «отказать в обслуживании без объяснения причин» в разы усиливается.

Как относиться к диким птицам, которых приносят на приём? С мыслями об орнитозе36, конечно же!

* * *

…Вчера Аля выдала:

– Сейчас пришла кошка, которая неделю ест, а неделю не ест.

Ответила ей флегматично:

– Ну, прям как я.

Все, кто был в кабинете, включая хозяев на идущем приеме, принялись хохотать.

Вот я клоун…

Ходила по рынку, выбирала себе шлёпки для работы. Мои старые настолько пообтрепались, что даже бомжи побрезговали бы брать их в руки. Но они пока что единственное, в чём мои ноги не устают, поэтому я для виду прогулялась вдоль рядов и никаких шлёпок не купила. Скоро буду свои скотчем заматывать. Стыдно, зато удобно.

Звонила хозяйка кота с блошиным дерматитом. Сказала, что они затеяли ремонт, сняли полы в квартире, и кот туда залез. Когда он вылез на поверхность, шерсть на его теле шевелилась от изобилия блох, и, вероятно, волосы так же интенсивно зашевелились от ужаса на голове у хозяйки. Вот вам и седьмой этаж, и домофон…

Сказала, что побежала за назначенными препаратами.

Как узнать наверняка, что внутри у колобка? (Татьяна Задорожняя)

Сегодня опять рабочие сутки.

Едва зайдя в клинику, по стойкому амбре, представляющему многокомпонентный аромат из кошачьих испражнений разной степени свежести, понимаю, что ночью опять произошло массовое нашествие приютских: многочисленные переноски стоят вдоль стены, начинаясь прямо от служебного входа. Молчаливые коты и кошки терпеливо ждут – они уже привыкли к заточению.

Наверху меня встречает молодая, серьёзная девушка с испуганным, словно у газели, взглядом. Её русые волосы на голове забраны в тугой, куцый хвостик; сама худая. Не знает, куда деть дрожащие от волнения руки с тонкими пальчиками:

– Мне разрешили походить в вашу смену… поучиться… – неуверенно говорит она, сунув руки в карманы только со второго раза.

– На стажировку? – уточняю на всякий случай.

Кивает. Отглаженный белоснежный халат и наличие всех пуговиц на нём выдают её новичковость с потрохами. На бейджике неровными буквами написано: «Стажёр». Оцениваю для сравнения свой халат. Когда-то он был тоже отутюженный и белый. Потом стал просто белым, а затем просто халатом. Сейчас он прожжён в трёх местах, заляпан пятнами серебристого аэрозоля, который априори не отстирывается, а бирюзовые отвороты на рукавах и воротнике, наоборот, изрядно выцвели, причём неоднородно. Молнию вообще давно пора менять – ежеутренняя борьба с ней грозится рано или поздно обратиться не в мою пользу. Но эта форма, сшитая ещё в прошлом веке, хороша тем, что она защищает от всевозможных агрессивных выделений за счёт плотной ткани и почти не мнётся. И в ней есть целых три кармана, в которые я складирую многочисленные блокнотики с записями на все случаи жизни: алгоритмы, дозы, препараты, описание клинических случаев, телефоны… молитвы…