– И как вас лечить? – задаю следующий вопрос предельно вежливо.

– А никак! – женщина вскакивает, грабастает кота и орёт хриплым баритоном: – Если он умрёт, я вас всех тут поубиваю!

После чего быстрыми размашистыми шагами выбегает из кабинета, уволакивая кота с собой.

– За что, интересно? – громко вопрошаю вслед, ничуть не изменив интонации. – Вы пришли получить услугу бесплатно?

– Простите её, – произносит мужчина, улыбаясь и едва ворочая языком, после чего поднимается и уходит следом, не забыв двумя пальцами виртуозно прихватить пивасик.

– Куда?! – тут же слышится громкий голос Али. – Там хирургия!

Отборный мат звучит ей в ответ. Выхожу следом, наблюдая, как парочка покидает клинику, ткнувшись, наконец, в нужную дверь. Аля стоит в коридоре, удивлённо подняв кверху откорректированные намедни чайки-брови, а заодно и идеально наманикюренные руки.

«Умеют же некоторые следить за собой», – отмечаю я между делом.

Наши там, в хирургии сейчас гнойную матку у лабрадорши удаляют, и мне вспоминается случай, как один наглый чел так же вторгся в святая святых, а ассистент хирурга, как раз принявший ампутированную пятикилограммовую кровавую матку, прямо на пороге вручил её ему в руки. От неожиданности, так сказать.

Хорошо хоть, не успела их оформить в журнал, а то объясняйся потом…

В некоторых клиниках прямо в холле вешают объявление про то, что врач может отказать в обслуживании без объяснения причин. Вот про пьяных товарищей такая тема не помешала бы, ох, не помешала…

– Хорёк, – будто извиняясь, говорит Аля, приглашая следующего пациента.

Моё первое близкое знакомство с хорьком было болезненным – совершенно неожиданно, мёртвой, суровой хваткой он вцепился мне в мякиш руки. Я рукой дёрнула, но вовремя остановилась, чтобы случайно и рефлекторно не стукнуть его об стену.

Так мы и застыли, оба стиснув зубы: хорёк висел, пока не устал, и только тогда отвалился. До сих пор шрамы остались.

Поэтому хорьков я не то, чтобы не люблю, – я их боюсь. Тот, что сейчас пришёл на приём – отгрыз и съел хвост от резиновой змеи. Заставляю его блевать, но расставаться со змеёй он не спешит, – возможно, кусок уже проскочил дальше.

Гастроскопию бы сюда – это когда животному под наркозом вводят зонд и вытаскивают инородку из желудка обратно через рот. Если она ещё в желудке. Ну, чтобы не резать.

– Быстрее! – кричит хозяйка хорька. – У меня на улице ребёнок в коляске!

Ну, миленько вообще. Тыжврач и тыжмать. И тыжхорёк.

Объясняю про признаки инородки, необходимость УЗИ и рентгена.

– Да всё, всё, я поняла! – женщина хватает хорька, расплачивается и убегает, даже не взяв назначения.

Да что ж такое с вами всеми сегодня…

…Следующей заходит женщина с корзинкой, в которой сидит котёнок.

Спросить, с чем они пришли, не представляется возможным: каждую минуту у неё звонит телефон, и с каждым разом мужской голос на том конце становится всё агрессивнее, а её ответы всё несчастнее.

– Я убью тебя, если ты немедленно не выйдешь! – эту фразу, громко звучащую из телефона, слышат уже все, кто находится рядом.

– Держите! – кричит женщина в исступлении, бросает корзинку с котёнком на стол, кидает рядом смятые в комок деньги и выбегает из кабинета.

Да что происходит-то вообще? Откуда эта спешка? Может, Луна влияет?

Ну и как мне собирать анамнез? Что с тобой, котёнок? Что ешь? Что болит?

Уношу его в стационарный бокс, чтобы не сбежал.

…Женщина возвращается обратно только через час. Забирает деньги, корзинку с котёнком и молча исчезает уже насовсем, так ничего и не объяснив.

…Атмосферу суеты и агрессии щедро дополняют покусанные собаки, – ну, стопудово Луна вносит свои коррективы. День плавно перетекает в вечер, переставший быть томным ещё с утра, а затем наступает моя ночная смена.