Впрочем, о светскости в провинциальном Ковно не помышляли. Это был патриархальный городок с узкими улицами и деревянными тротуарами.

Столыпины поселились в бревенчатом домике, окруженном садом, на одной из боковых улиц. Улица эта вообще не была мощена, поэтому в непогоду перед домом Столыпиных образовывалась огромная лужа. Ходила поговорка: чтобы попасть в дом к Столыпиным, нужно нанимать не извозчика, а лодку.

Глава семейства был весь день занят: то в поле, то на заседаниях, то за письменным столом.

Но вечера он посвящал семье. Сначала беседовал с Ольгой, потом читал сказки дочери Маше.

Потом Маше и Наташе.

Потом Маше, Наташе и Елене.

Маше, Наташе, Елене и Оле.

…и Александре.

Когда девочки подросли, на смену сказкам пришли приключенческие романы Жюля Верна, произведения русских классиков и, конечно, поэзия.

Мама читала стихи вдохновенно:

Эти строки Алексея Константиновича Толстого по-особому трогали сердце отца семейства.

Так прошло 12 лет.

Жизнь в Ковно казалась Столыпиным сказкой, и, как всякая сказка, она быстро закончилась.

Из Ковно Петра Аркадьевича перевели в город Гродно и – всего через два года – в Саратовскую губернию.

Формально назначение в Саратов было для Столыпина заметным повышением – крупная губерния, самый молодой в России губернатор. Но в небольшом Гродно он только-только начал работать над сельскохозяйственными преобразованиями, было жалко бросать начатое. К тому же Оля с маленькими девочками хорошо там устроилась, как-то они будут жить на новом месте?

Все эти соображения Столыпин и высказал министру Плеве.

Тот отреагировал жестко:

– Меня не интересуют ваши семейные обстоятельства! Я нахожу вас подходящим для такой трудной губернии и жду от вас деловых соображений, а не взвешивания семейных интересов.

Устыдившись своей слабости, Столыпин вступил в должность.

Глава семейства приехал в Саратов чуть раньше, Ольга с девочками некоторое время оставалась в Москве. Он встретил их на вокзале – в белом кителе и летней фуражке. Первая радость – наконец-то вся семья вместе – как бы накрыта дымкой тревоги. У Столыпина лицо усталое и напряженное. Все другое, чужое, непонятное. И вид из окна, и цвет неба, и речь мужиков. Станет ли эта земля для них новой родиной?

А Волга невероятно широка, почти как море…

С момента назначения на пост саратовского губернатора и до самого финала Петр Аркадьевич работает в режиме «круглые сутки». К детям выходит не более чем на полчаса и снова уединяется в своем кабинете. Прекрасные семейные вечера навсегда ушли в прошлое.

Саратовская губерния имела заслуженно дурную репутацию. О ней говорили – «трудная», вспоминали дух Стеньки Разина и Пугачева. Крестьянская масса привыкла к волнениям, а губернская власть слишком часто самоустранялась от решения проблем, в особо острые моменты просто покидая город и оставляя все на усмотрение городового. Саратов – крупный индустриальный центр с нарастающими социальными проблемами в рабочей среде. В оппозиции – богатые землевладельцы, бедная интеллигенция, земские врачи и учителя. Оппозиционные газеты и журналы. Словом, настоящее революционное гнездо.

Свой нрав губерния показала сразу. Было понятно, что действовать нужно незамедлительно и жестко… Но как? Подавлять очаги недовольства? Другой, менее дальновидный чиновник на месте Столыпина поступил бы именно так, но Петр Аркадьевич привык смотреть не на симптомы, а на причину болезни. Слабая власть, коррупция, взяточничество, а еще – бедность крестьян, которые, пусть и стали формально свободными, не имели никакой возможности улучшить свое положение. Работай плохо, работай хорошо – все одно, плоды твоих трудов тебе не достанутся. Для рабочих выпивка – лучший друг, отчего вечерами гулять вдоль прекрасной Волги становится небезопасно. И Столыпин начал разговаривать с этими людьми.