Вообще, выбранная профессия, вкупе с личными качествами, сделали меня человеком достаточно жестким, несмотря на миловидную внешность. Часто пациенты встречали меня в штыки: при виде низкой голубоглазой блондинки с пухлыми губами у каждого второго складывалось мнение, что руки у меня растут из какого-то особенного места, поэтому мой закуток в ординаторской был обвешен дипломами, сертификатами и благодарностями, не особенно, впрочем, помогающими обрести статус. В какой-то момент я перестала пытаться доказать свой профессионализм, сняла все рамки со стен, во взгляде появилась суровость, которую часто стали путать с надменностью, фразы стали короче, формулировки резче и вдруг, как по волшебству, меня начали воспринимать всерьез как коллеги, так и пациенты. Правда, зачастую после долгой смены я сама себя перестала узнавать в зеркале, но оно того стоило.

Подруг у меня не было со времён института, с женщинами я сходилась крайне сложно, а с мужчинами дружить особенно не получалось, каждый раз заканчиваясь одним и тем же: неловким сексом и ещё более неловким утром после него. Один лишь Сашка Абрамцев, санитар скорой помощи, весельчак и рубаха-парень смог завоевать мое расположение простым фактом – страстным обожанием рыжих. На протяжении последних пяти лет он мой единственный друг, но после вчерашнего происшествия его акции резко упали и тот букет, что до сих пор валялся в прихожей, ситуацию не исправил.

Не особенно рассчитывая на то, что после ревизии этого верзилы в моем холодильнике осталось хоть что-то, я прошла на кухню и открыла дверцу. Мерно раскачивающаяся на тоненькой веревке серая мышь стала бы отличным дополнением пустым полкам, я вздохнула и начала собираться в магазин, гонимая страшным голодом. А после, натрескавшись пельменей, завалилась на кровать и попыталась осмыслить то, что со мной произошло, но в памяти всплывала только сцена в коридоре и его пристально-насмешливый взгляд серых глаз. Грубый, дерзкий, нахальный громила с кулаками размером с мою голову. Пошёл вон из моих мыслей.

2. Глава 2

Утром меня разбудил телефонный звонок, не прибавив настроения, и без того отсутствующего по причине отвратительного самочувствия. Как водится, травмы дали о себе знать несколько позже самого происшествия, а то, что я пролежала в отключке в промерзшем доме добавило ещё и простуду.

– Вероника Андреевна? – уточнил незнакомый мужской голос, а я ответила резко:

– Кто это?

– Молвинских Владимир Леонидович, следователь. Я звонил Вам вчера дважды.

– Да, я видела, – ответила сухо. – Чем обязана?

– Прошу Вас приехать в участок для беседы. Сегодня в десять Вам будет удобно?

– Нет, – сказала просто, взглянув на часы.

– Нет? – переспросил с безграничным удивлением в голосе, очевидно, не поверив своим ушам.

– Нет, в десять неудобно, – расшифровала, как для идиота, а он спросил с ноткой ехидства:

– И какое время Вас устроит?

– Уточните местоположение, – я была абсолютно серьёзна, но он почуял издевку и тон его изменился, хотя адрес он назвал. – Думаю, смогу успеть к двенадцати.

– Семнадцатый кабинет, второй этаж, – сказал сквозь зубы и повесил трубку.

– Как будто это я его с постели подняла, – фыркнула вслух и неловко потянулась, морщась от боли.

Контрастный душ незначительно улучшил моё состояние, я неторопливо выпила кофе, закинулась горсткой пилюль, сделала укол обезболивающего и отправилась в больницу. Отец всегда приходил к восьми, два часа занимался бумагами и делал обход, так что к десяти я рассчитывала застать его в своём кабинете, но на этот раз с расчётами промахнулась: дверь была закрыта.