Будь моим, будь другим Татьяна Семакова

1. Глава 1

– Оденься поприличнее, – едва слышно ворчала себе под нос, неловко скользя в сапогах на шпильках по промерзшему тротуару. – Двойное свидание… тебе понравится… прибью! – рявкнула неожиданно, а парень, проходящий мимо, выронил сигарету, поскользнувшись и нелепо взмахнув руками. Бросил на меня свирепый взгляд и буркнул недовольно, едва удержав равновесие:

– Чокнутая.

Я вздохнула и проковыляла мимо: не до него. Телефон сел ещё в ресторане, а, вылетая оттуда, о таких мелочах, как дорога домой, я даже не задумывалась. Единственной мыслью было – оказаться как можно дальше в кратчайшие сроки.

Накануне вечером мне позвонил друг и предложил составить ему компанию, пообещав не просто приятный вечер в компании интересных людей, а потрясающий ресторан за его счёт, невероятно вкусный ужин от лучшего шеф-повара города и весьма привлекательного спутника, интеллектуала и просто приятного парня. Приятного парня у меня не было давно, как и любого другого, так что, помявшись для приличия, я согласилась. На деле же оказалось, что уготовленный мне кавалер жутко заносчивый тип с раздутым самомнением и отвратительными манерами. Весь вечер он пытался ухватить меня за коленку масляными руками и сейчас, на улице, в мороз, я все ещё чувствовала тонкий аромат жареной перепёлки, чувствуя себя при этом тупоголовой курицей. Когда мое негодование достигло пика, я отправилась в уборную, но едва успела ухватиться за ручку дверцы, кто-то впихнул меня внутрь и нахально нагнул над раковиной. Я бросила беглый взгляд в зеркало, просто чтобы убедиться, что это тот же самый придурок, а потом наотмашь ударила локтем, угодив ему прямо в ухо. Он взвыл, посыпались довольно обидные и совершенно безосновательные оскорбления, я расстроилась, немного отошла и ударила его носком сапога в пах. Говорить он больше не мог, я победно вскинула подбородок и поспешила покинуть заведение, пообещав Сашке, своему другу, что спущу с него три шкуры.

И вот, я пытаюсь не сесть на шпагат на льду, в своём полушубке, обтягивающем платье, подчеркивающем достоинства фигуры, и в сапогах на чертовых шпильках. Обычно в центре стоит довольно много такси, поджидающих страждущих спутников вроде меня, но сегодня была пятница и шансы попасть домой до утра стремительно таяли. Я припомнила, что за углом был какой-то ночной клуб, решила попытать счастье, свернув в переулок, и тут же похвалила себя за находчивость: через дорогу стояло одинокое такси и призывно светило шашечками на крыше. Махнув рукой, я побежала к нему, боясь, что кто-то может меня опередить, а в следующую секунду зажмурилась, ослепнув от света фар несущейся на меня машины. Ещё мгновенье и мое тело отбросило на проезжую часть после встречи с бампером, я простонала, продолжая сжимать в руках сумочку, а вокруг меня столпился народ, с интересом поглядывая сверху вниз.

– Забирайте! – загалдели возмущённо.

– Чего вылупился?!

– Грузи уже!

Я открыла глаза, но ничего, кроме чужих ног, не увидела, пока толпа слегка не расступилась, а надо мной не нависла свирепая морда. Мужчина наклонился, взял меня на руки как игрушечную, и понёс в машину, которой весьма иронично оказалась скорая помощь. Не знаю, как там на счёт помощи, но он практически швырнул меня в салон, на пол, рядом с каталкой, захлопнул дверь, а через несколько секунд снова рванул с места, как ошпаренный. Меня било то об пресловутую каталку, то о ножки сиденья рядом с ней, я скулила и закрывала лицо руками, не понимая, за что мне все это и почему он так грубо со мной обошёлся, но вскоре все мысли оставили меня. После очередного крутого поворота, ставшего решающим (или роковым, как посмотреть), я так приложилась головой, что просто отключилась.

Все тело болело так, будто меня катком переехало. Я напрягла память и поняла: всего-то скорой. Пошевелила конечностями и, не обнаружив переломов, приоткрыла глаза. Поняла, что валяюсь все на том же полу, только каталки рядом уже нет. Машина стояла на месте и, судя по всему, уже довольно давно: было ужасно холодно. С трудом приподнявшись, я посмотрела по сторонам, никого кроме себя не обнаружила и встала на колени, цепляясь руками за сиденье. Машину слегка покачивало от моих попыток принять вертикальное положение, я выглянула в окно и увидела, как из небольшого деревенского дома по неширокой, расчищенной от снега тропинке идёт широкоплечий мужчина. Осела обратно на пол в надежде, что он меня не увидит, но он шёл целенаправленно, а через полминуты открыл заднюю дверь и ухватил меня за ногу, волоком вытягивая из машины. Я завизжала, пытаясь от него отбрыкаться, но сделала только хуже: тип разозлился и, прорычав ругательство, схватил меня за вторую ногу, рывком вышвырнул в сугроб и с силой захлопнул дверцу. Потом без затей намотал мои волосы на свой огромный кулак и потащил к дому, а я вцепилась в его руку, рыдая от боли и обиды, и неловко перебирала ногами. Он пнул ногой входную дверь, втащил меня внутрь и оставил лежать на полу, давящуюся слезами.

– Закрой пасть! – рявкнул нервно, но меня уже было не остановить. Я уткнулась лицом в свои ладони и продолжила мычать, подтянув колени к животу и замерев в позе эмбриона. – Закрой. Пасть, – повторил совсем близко и что-то холодное коснулось моей головы. Я покосила на него сквозь пальцы, нервно всхлипнула, увидев пистолет, и зарыдала в голос. – Да чтоб тебя… – выдохнул раздраженно и отошёл, принявшись расхаживать по комнате.

Когда слёзы закончились, а я немного отогрелась, убрала одну руку от лица и окинула быстрым взглядом помещение. Деревянные полы, давно не крашеные, тусклый свет, а прямо по курсу стол и стул, на котором сидел мужчина, широко расставив ноги, свесив голову к груди и зажав уши руками.

За моей спиной кто-то слабо простонал, я поморщилась и перекатилась на другой бок, увидев каталку со свисающей безжизненной рукой. Судя по цвету кожи, мужчине не помешало бы переливание или, хотя бы, пара-тройка капельниц. Я начала подниматься, гонимая клятвой, но смогла лишь на четвереньках подползти ближе. Отдохнула, тяжело дыша, ухватилась за край каталки и только после этого смогла встать на ноги, придирчиво взглянув на лицо молодого мужчины. Сбросила полушубок прямо на пол и отодвинула одеяло и простынь, убедившись в своих подозрениях: ранение в грудь. Парня этого я штопала в первой городской больнице большую часть прошлой ночи. Хотя, если судить по сумеркам за окном, выходило, что позапрошлой.

– Отошла, – прошипел тип почти на ухо, Бог знает как оказавшись за моей спиной. Я слегка вздрогнула от неожиданности и покосилась не него, задрав голову.

– Повязку надо сменить и швы наверняка разошлись, – сказала, нахмурившись.

– А ты, типа, врач? – скривился он, а я кивнула, а потом съязвила:

– Я тебе даже больше скажу. Я его врач.

Он завис ненадолго, а потом вернулся к столу, где лежала моя сумочка и принялся в ней рыться. Я сцепила зубы, посоветовав себе помалкивать, а он нашел-таки паспорт и заглянул в него, а потом сверился с фотографией.

– Ахереть везение, – хохотнул, швырнув его обратно. – Делай, что нужно, но он должен выжить.

– Я тебе крестная-фея, чтоли? – округлила я глаза. – Медикаменты где, капельница, набор для кройки и шитья, бинт стерильный, да хоть пластыря кусок! – он поморщился, а я разозлилась: – Тут даже руки помыть негде!

– Так, во-первых, не ори, – рыкнул устрашающе, а я слегка уменьшилась в размерах, хотя и без того была метр с кепкой. – Пиши список, все привезу. А пока я буду ездить, твой долг – не дать ему сдохнуть.

– А во-вторых? – не удержалась от издевки, а он скривился:

– А во-вторых, чем больше вопросов, тем меньше у тебя шансов выйти отсюда живой.

– Ты сейчас уедешь, а я рвану, куда глаза глядят, – буркнула себе под нос, а он хмыкнул:

– Валяй. Если что, мы в глухой деревне в пятидесяти километров от города. И под глухой я понимаю заброшенная. До трассы примерно километров семь по снегу, но можешь просто выйти на улицу и спрятаться в ближайшем сугробе – до весны не найдут.

– Угрожать мне – не в твоих интересах. Ты сам явно этому парню не поможешь, – заметила наставительно, а он кивнул и парировал:

– Выводить меня – не в твоих. И если он умрет, ты следующая на очереди.

«Хотел бы, давно убил» – проворчала про себя и снова склонилась над парнем, а потом дёрнулась по направлению к столу, а мерзкий тип резко ухватил меня за руку и вывернул ее за спину. Я взвыла от боли, а он слегка ослабил хватку, прошипев:

– Не дёргайся.

– Блокнот и ручка в сумке, – сказала сквозь слёзы, вновь хлынувшие сплошным потоком.

Он отпустил мою руку, а я тут же принялась ее оглаживать, унимая боль. Дошла до стола, прихрамывая на левую ногу, достала блокнот и устало села на стул составлять список самого необходимого. Закончила и протянула ему.

– Первая часть должна быть в скорой.

– Не в этой, – поморщился верзила.

– Тогда он, скорее всего, не дождётся твоего возращения, – пожала плечами равнодушно.

– Тогда и ты мне ни к чему, – сказал сурово, а по спине пошёл холодок, хотя в доме и без того тепло не было. – Если умрет, можешь начинать выбирать сугроб поуютнее.

Он вышел, хлопнув входной дверью, а я подошла к парню и оценила его шансы, а потом пригорюнилась: их и в больнице было не густо. Он лежал в реанимации, в себя не приходил и держался на честном слове, а после такой транспортировки… На протяжении часа я просто стояла над ним, кутаясь в свой полушубок, и смотрела, как жизнь медленно уходит из него, вместе с кровью, сочащейся из-под повязки. Я могла хотя бы зажать его рану, там, где разошлись швы, но это лишь продлило бы его мучения: я слишком хорошо помнила, что там внутри, выковыривая из него пулю, которая попала в ребро, раздробив его на довольно приличное количество осколков, вонзившихся в близлежащие внутренние органы. Я бы скорее удивилась, если бы он выжил. И когда он издал последний вздох, который мне показался вздохом облегчения, я накрыла его больничной простыней, под которой он лежал, и выбежала на улицу, вертя головой, но вокруг лишь лежал снег высокими нетронутыми сугробами, да слегка проглядывалась дорога, по которой уехала скорая. Лысые деревья и кустарники в предрассветных сумерках выглядели устрашающе, скрывая за собой соседние дома, но ни одного огонька я так и не высмотрела, хоть и старательно напрягала зрение. Идти можно было лишь по колее, которую оставила машина, но двигаться было больно, а мучения казались напрасными. Пожалуй, ему так будет даже проще: завершит начатое ночью, просто переехав меня. А умирать под колёсами автомобиля ещё больнее, чем просто замерзнуть в сугробе, это я знала совершенно точно. Насмотрелась за годы хирургической практики.