Секретарь райкома комсомола г. Березники, опытный турист.

Членов Березниковского городского комсомольского штаба «Трубачи», командиром которого я когда-то был.

Все правильно, «на штаб». То есть на еженедельное заседание штаба

Captain, то есть капитан, руководитель похода.

Святая простота (лат.) Так Джордано Бруно приветствовал ледащую старушку, привнесшую свой вклад – вязанку хвороста – в его инквизиторский костер.

Да. Тогда считалось, что лучше станкового рюкзака «Ермак» и не бывает. «Бобы» советская промышленность стала выпускать через несколько лет, а чтобы шить самостоятельно, было невозможно достать материал.

Вполне нормальная манера поведения, как я сейчас понимаю. Абсолютно точно, что я сейчас тоже и так же кому-нибудь не нравлюсь.

Очередность дежурства расписывалась заранее и строго соблюдалась. Нарушить ее мог только какой-то серьезный проступок, «попадание в черный список», за которое руководитель мог назначить дежурство вне очереди. Руководитель вообще много, что мог, и никто не спорил с этим.

Десятиклассница, в описываемый момент – командир штаба. Это важно помнить для восприятия тонкостей дальнейшего текста.

То есть уже восемнадцатилетним. Я и Витя были первокурсники МВТУ им. Н. Э. Баумана, все остальные упоминаемые персонажи, кроме Влада – школьники 8—10 классов.

Мы так любили нашу учительницу биологии, что просто не было выбора, чьим именем торжественно наречь сей продукт.

Плацкартного вагона, используемого в качестве общего.

1988-й год, напоминаю. Комиссарам управлять Советским Союзом еще целых три года.

Право, это казалось очень много. Пять самостоятельных походов школьников с ночевками, обычно на 1 мая и 7 ноября, брезентовые палатки, ночлег на ватных одеялах, вот это всё.

№112, Соликамск – Казань. Давно отменен, как и многие другие поезда, и даже березниковский вокзал.

Все правильно. Мы же с Урала, а тут в ходу «мараться», «играться», «стираться»…

В ГКШ «Трубачи» под гитару пели все, и каким-либо образом мешать песне считалось крайне дурным тоном. Песня это святое, она должна дозвучать. Впрочем, слово «святое», разумеется, не столько употреблялось, сколько подразумевалось.

Евгений Матвеев: «Последней баррикады бой утих, и воздух смолк»…

Да. Очень широко тогда употреблялось слово «цинично».

И пролетели, как известно. Всей страной.

Да. Сейчас за такие слова можно схлопотать уголовное дело, наверное. По статье о разжигании. Но нет уж тех цыган, о которых речь, и нет уж того первокурсника, которого можно было бы привлечь к ответственности. А слово из песни не выкинуть.

Да. Нетолерантно. См. предыдущее примечание.

Не было в электричках автоматических дверей, ограничивающих свободу передвижения. Обычная дверь с нажимной ручкой, в любой момент можно открыть и подышать свежим воздухом. Считалось, что пассажиру вполне можно доверить заботу о собственной жизни и здоровье.

Конечно, от хребтов там уже мало что остается, на этой широте, но станции-то с такими названиями и сейчас есть.

Однако ж трезвая молодежь, распевающая песни, в те времена пользовалась уважением. Сейчас правила проезда это запрещают.

В карты то есть. Школьники. В электричке.

Да. Строгие тогда были нравы. Домострой, фактически.

Просто бесподобно в такой ситуации ехать, приспустившись из открытой двери вагона на пару ступенек лестницы. Жаль, что теперь это невозможно.

Не Степаном, но реальных имен без повторов уже не хватает, а фамилии я решил не писать. Хотя, к моему огромному сожалению, этот герой повествования уже точно не привлечет меня к ответственности за свои персональные данные. Инсульт в сорок лет плюс оптимизация медицины в Березниках. Каким ты был, таким остался:Орел степной, казак лихой… Поэтому пусть здесь будет Степаном.

Сам не верю, когда читаю, что и насколько меня беспокоило триста лет тому назад (С)…

А ведь не было возможности эти билеты взять заранее, вообще и никакой. Единственное – ехать до станции отправления, наперегонки бежать в кассу, кто успел, тот и взял. Кто не успел, за три часа до отправления будет первый сброс билетов, надо именно в этот момент оказаться у окошка. Не повезло – за час будет второй сброс, в шутку называемый бронь обкома… Если и тут не повезло, из вокзала никто не гонит, он на ночь не закрывается (ни один!), сиди сутки до следующего поезда.

Сам себя не похвалишь – кто же осмелится?

И ни один милиционер не находил повода придраться. А полицейских тогда не было, то ли уже, то ли еще.

Не был я специалистом по физиогномике, что поделать.

То есть жутко много. В столовой можно было поесть копеек на 80, рубль съедался с трудом.

Министерства путей сообщения, в вольном толковании – РАО «РЖД»

Специально не исправляю. Конечно, Кумба. Но тогда не было ни бумажных карт, ни мапс. гугля. Незнакомые названия вновь увиденных гор приходилось выяснять в разговорах с аборигенами, а разговаривают они всегда невнятно.

Эх, ну почему ж он, почему на я?!

Контрольно-спасательная служба, в вольном толковании – подразделение современной МЧС. Они тогда были, работали, спасали, и отмечаться у них было обязательно.

Чудо чудное. Неужели это был я?

Маршрутно-квалификационной комиссии, общественным органом выпуска на маршрут, оценки походов, аттестации туристов и присвоения разрядов. Это был очень влиятельный орган, он имел печать, что в СССР было редкостью, и эта печать имела вес. И у милиционеров на вокзале, и в кассе на автостанции, да и просто слова «у меня тройка участия» наполняли произносящего гордостью. Всё куда-то делось, на момент корректирования книги МКК это одна из неглавных и нищих комиссии соответствующей федерации, разряды не присваивает, да и немного где осталась.

Когда котятятся не с нами. Что поделать, все мы люди, и с каменных веков люди не так уж изменились.

Еще раз: актуальному командиру городского комсомольского штаба. Это, конечно, не помощник секретаря райкома комсомола, но очень важный товарищ, и в рамках штаба очень влиятельный.

Да, мне тоже уже надоело про это читать.

Вот от него мы и услышали «Кумба», а поняли «Пумпа».

А не Эдику, заметим.

Очень хотелось, чтобы похвалили, и чтобы наша несгибаемая воля привела к изменениям в окружающем мире.

И, к сожалению или счастью, этого совершенно не помню. И не понимаю.

Да! Она у меня была! Это была невидинная роскошь… и лишние 5 кг в рюкзак, потому что надо было тащить не только двухкилограммовую трехобъективную «Неву» на шее, но и кучу катушек с пленкой. Потом их проявлять, путем склейки монтировать фильм и гордо демонстрировать. Все смотрели с интересом.

То есть ни разу не использованный: следы даже одного употребления на зимней палатке остаются навсегда.

«Зима». КСС умерли, МКК туда же движутся, а «Зимы» остались до сих пор.

Градообразующее предприятие Березников, сейчас ПАО.

Годовая зарплата начинающего инженера.

Сейчас мне, разумеется, не нравятся те, кто меня у костра не слушает – ведь я, действительно, рассказываю интересные и нужные для начинающих туристов вещи. Полагаю, что и Влад тогда с высоты своего опыта рассказывал нужное и интересное для нас. Чуть-чуть меня оправдывает, что мне все же хотелось послушать… но вот поддался. Я вообще тогда поддавался охотно.

Шахтерка «садилась» часов за пять, фонарики на батарейках – за час.

Тоже в зимнем лыжном походе. Я к тому, что наша группа не представляла собой ничего уникального – в весенние каникулы тысячи детей направлялись в леса и сугробы, без всяких договоров с родителями (достаточно «ладно, иди»), Роспотреб- и прочих надзоров, медицинского сопровожения при переезде более четырех часов и запретов почему-то ехать ночью на автобусе. В общем, без всякой современной дури, якобы продиктованной заботой государства о безопасности детей (которым через год в армию).

А если б оправдались, никакого толку от топора в моей руке не было бы.

Это говорит о том, что снаряжение в поход было подготовлено плохо – «Зиму» еще дома кто-то должен был укомплектовать оттяжками, а руководитель – проверить.

Водка продавалась по талонам, одна бутылка на совершеннолетнего в месяц. Отоварить талон было можно в одном магазине на окраине Березников в дикой давке и очереди, потому что хватало не всем. Так что три буылки, две из которых мы на свои талоны отоварили и привезли из Москвы, были существенным капиталом. Во многих случаях более важны и более действенным, чем деньги.

Да особо и не во что было одеваться. Пуховки были у отдельных счастливчиков или тек, кто был в состоянии а) достать нужную ткань, б) сшить самому себе, в) заполнить пухом или где-то добытыми обрезками синтепона. Остальные отделывались болоньевыми курточками на ватине, ватниками, я в этот поход ходил в суконке и т. п. То есть при внезапной задержке на холоде вытащить из клапана и накинуть жилетик было вообще нереально.

Совершенно, крайне, несуразно дурацким. Значительно лучше плохо ездить, чем хорошо ходить. Наш лозунг не «победа любой ценой», а «победа, недорого» (С).

Совершенно отличающихся от известных десяти заповедей.

А ведь удивительно. Одним из принципов комсомола был «демократичекий централим», подчинение меньшинства большинству. А в штабе вот такой волюнтаризм – впрочем, действовавший до известного предела.

Да как сказать. Купе от Перми до Москвы стоило 20 рублей, 10 – для студента или школьника, буханка хлеба 16—20 копеек, проезд в городском транспорте от 3 (трамвай) до 6 (автобус) копеек. С другой стороны на момент корректировки книги вахтовка вполне может стоить порядка тысячи рублей за километр, так что могло и 40 тысяч за такую поездку выйти, то есть две средние зарплаты. А тогда средняя зарплата была все же больше ста рублей, да и поборов было меньше.

Замечу, что ни о каком платном входе в заповедник и речи не было. Даже о «добровольных взносах на нужды». Да и печать МКК существенно облегчала процесс общения с егерями (это же печать!)

То ли дело было в обледенелости лыжни, то ли в кривости ног, но так и было. Сняли лыжи – пошли. Теперь я считаю с точностью до наоборот, что лыжи лучше.

Бумажная карта была одна на группу. При большой удаче ее можно было раздобыть у кого-то или в МКК и «отэрить», как тогда называли создание бумажных копий – ведь был не Xerox, а «Эра». Но разрешение на копию надо было получать у секретчиков или «партизанить», поэтому карту часто просто перерисовывали карандашом на оконном стекле. А бывало, что и без карт ходили «по абрису».

И разместить бесплатно. Вопрос об оплате и не поднимался, ведь это были дома для гостей заповедника! Хорошие были времена в каком-то смысле.

И они тогда были. Их еще пасли, сдавали мясо, Бахтияровы поддерживали избы у пастбищ и т.д., теперь все кануло в Лету.

Да. Тяжеленные и довольно холодные унты с коровьим мехом наружу. Их можно было купить, а нормальной теплой обуви еще не было в природе.

Они реально имели право снять группу с маршрута, оштрафовать за неправильное поведение в заповеднике, сообщить в МКК для принятия мер к руководителю, вообще обладали очень широкими правами по отношению к туристам. Вряд ли это было закреплено законами, но о таких возможностях все знали, и никто с этим не спорил.

Так бесплатно же притаскивали! Это современный взгляд на вещи. Тогда был другой.

Этого боялись! Реально! МКК имели вес, которого сейчас у них и близко нет.

Так «носок» же! Кроме того, люди были людьми. Дети? Надо помочь. Не дети? Так люди же, надо помочь. Сейчас я просто обожаю заходить в поход из поселка Вёлс, где остались ещё советские люди, где без разговоров пускают обогреться в пожарный гараж, а то и переночевать в школу. Я люблю этот поселок и этих людей, спасибо им огромное за то, что помогают не до конца утратить веру в человечность человеков.

Какая страшная угроза, да? Мы, старше их на год-два, право, были о себе очень высокого мнения.

Это черная зависть и похвала, на самом деле. Опух, значит, не спал, значит, девочка была согласна всю ночь прообниматься – разумеется, не более того.

Вероятно, получилось. Тридцать лет это уже почти навсегда, ощущения в наличии. Первые походы все же запоминаются лучше, чем сто тридцатые.

Первый поход на Усьву состоялся в 1986-м, описываемые события в 1988-м годах. Что за

Балбесы, что еще сказать. Сейчас мне сложно представить, как можно отказаться от такого удовольствия – съехать вниз с горы по дороге, а значит, без крутых поворотов, торможений и падений, что характерно при спуске по протропленной в лесу лыжне. Кроме того, если ноги растут не совсем из задницы, на лыжах еще и быстрее в несколько раз.

И от того, что без рюкзаков, сложность нисколько не меняется. 1А и 1А.

Напомню, что речь о молодом человеке, только что отбывшем двухлетнюю изоляцию в Советской Армии, то есть все его 8 походов по Денежкину состоялись в школьные годы и перед службой.

Сейчас это очень легко проверить. Идем на любой ресурс с картами и космоснимками, находим Сольвинскую поляну, включаем линейку и видим, что до скал на Желтой Сопке ровно 4 километра. А что такое «до подъема» понять сложно, это может быть и два, и два с половиной, но точно не четыре. Видимо, 2.5, раз дальше «Сольвинский лес уже остался внизу». И все же не особо, видимо, «ходко» мы шли эти 50 минут.

Нет, конечно. Просто выходили выше границы леса.

То есть вышли на курумник, обычный немного заснеженный курумник. «Арктическая пустыня», да уж.

Сейчас повырублено все вокруг заповедника, да и сам заповедник серьезно выгорел в 2010 году. От туристов его охраняют замечательно, не прорваться, штрафы и все такое, но против чего-то серьезного серьезные охранники, как обычно, бессильны.

А уж как она меня удивляла в ежегодном летнем лагере, куда бесплатно выезжал ГКШ, на прополке рапса и картошки, где все валились, а она полола себе внаклон от начала и до обеда…

Фотографий за этот поход было безобразно мало на мой теперешний взгляд – 59 полуформатных (то есть 24×18 мм) фотографий Сергея с двух пленок и 31 фотография Лены. Пленка вмещала 36 кадров, если полуформатных, то 72. Но снимать в походе это отдельное искусство, которым никто из нас не владел тогда, да и пленок брали мало. В последние походы я сам брал чуть больше пленки в день, например, 35 пленок на 30 дней, и этого казалось очень много. Теперь цифровые фотки приносят тысячами с очень непродолжительных походов.

Кстати, эта точка зрения у меня и по сей день не поменялась. Разве что с группами новичков все же было бы разумно самозадержание отработать, а не просто объяснить, и до похода, а не вывалившись на склон. 30 градусов там вряд ли было, конечно, но фирн в конце марта, это и в самом деле довольно скользкая штука. Особенно в наших тогдашних болоньевых курточках и штанишках.

Не более 300, судя по современным картам. Но тоже немало.

Не более 100, судя по ним же.

Говорю же: с толпой новичков надо именно отрабатывать приемы. Мы-то еще считались опытными, по сравнению с остальными…

Явно не триста метров до них было.

А что же еще делать??? Молча смотреть?

Но, к моему теперешнему удивлению, эффективное – видимо, дело было все ж не в hardware, а в software пациента, и помощь нужна была больше показательная. Иначе буксир за руку по курумке, перемежающейся снегом, кончился бы травмами. Впрочем, вознаграждение за сей подвиг я вскоре получил, как описано далее, и тогда считал его вполне достаточным, и радовался, как ребенок. Кем и был.

Реально было – 850, 900, 950…

Далось же мне это сравнение.

Напряженно соображаю, что в 1987 году могло меня заставить сунуть в карман суконки это? И не могу сообразить.

Ну точно, нужно было внимание, а не аспиринка.

В самом деле, у молодых людей терпения мало, а метаболизм быстрый. Тут уж или терпение, или метаблоизм, не два горошка на ложку.

Вымпел тоже долго не прожил, в 1991 году, когда я второй и последний раз поднимался на вершину, его уже не было. А затем настало время строгого режима и в Вишерском заповеднике, и на Денежкином – ООПТ как могильщики спортивного туризма в России, не главные, но существенные.

Скорее, терпения: физически он был значительно крупнее и крепче не только меня, но, пожалуй, и Виктора.

«Готов к труду и обороне». Тогда это словосочетание воспринималось без насмешки, и значок ГТО действительно был желанным (а не навязанным) и вызывал гордость. И получить его было непросто. Кажется, даже поход (заявленный в МКК!) для этого надо было пройти, эх, где же те времена.

Значит, не такой уж сильный ветер был, раз не выдуло и не унесло. Но правда, казалось, что очень сильный, и лежать на нем таки было можно.

Приемники системы GPS еще не придумали, приходилось полагаться на зрительную память и чуйку, необходимейшую компетенцию походника.

Да, следующие 30 лет показали, что эта глупость в голове у меня осталась до сих пор. Впрочем, может, и Влад всю группу краем глаза видел, контролировал и просто считал, что нефиг, нафиг, не сахарные.

О перекусе копченой колбасой тогда никто и не замечтывался. Сало и то было только на рынке, и дорогое, и не всегда. На чем только не ходили, чем только не перекусывали.

В его оправдание могу только сказать, что коробки папирос не покрывались целлофаном, и будущее этого куска картона было непродолжительно и печально.

И вправду, рамный «Ермак» был рюкзаком-палачом. Даже небольшой груз на спине сильно ухудшает устойчивость, кто несколько реальных лыжных походов прошел, тот без рюкзака вообще не падает на спусках. А при падении с некоторой вероятностью можно было получить верхней поперечиной рамы в основание черепа с понятными последствиями. Поэтому лыжники «Ермаки» не жаловали, да вот у нас настолько ничего тогда не было, что «станок» считался шиком и верхом совершенства.

Ничего удивительного: обычное очень быстрое обезвоживание при низкой температуре и сильном ветре. В лыжных походах вообще всегда воды не хватает, тем более, после восхождений. Лёгких пластиковых бутылочек, чтоб за пазухой хоть поллитра теплого чая нести и прихлебывать, еще не изобрели, а алюминиевую солдатскую фляжку кто ж туда пихать будет. Поэтому даже и перекусывали, заедая кильку (полторы рыбки на туриста) снегом, тьфу.

Точнее, на трех нормальных человек или четырех комсомольцев. Последние, независимо от габаритов, были согласны спать на боку и переворачиваться по команде, лишь бы в поход. Ну, и с девушками это волей-неволей сближало, конечно. При трехместном размещении могла возникнуть конкуренция.

Юные друзья пожарных дружин, одно из многочисленных пионерско-комсомольских общественных объединений

Таким и вправду, наверное, хорошо быть. Не знаю. На себе так и не проверил за тридцать лет.

Особенно я, конечно.

И ни одна не платила за заповедник, избу или дрова. Да, да, да, кто о чем, а вшивый – о бане.

А семьдесят ли? При метре восемьдесят семь? Или мы тогда были настолько стройными?

Точно. Знакомая дорога тяготит значительно меньше неизвестной.

Видимо, первый раз на себе ощутила значение выражения «сосет под ложечкой».

Даже не верится, что это советский анекдот, а не современный, российский.