Ещё раз подчеркнём: Брежнева Полянский указал первым. Получалось, что именно Брежнев был самым главным заводилой, а вторым – Николай Подгорный.

Косвенно этот расклад сил подтвердил в своих мемуарах и тогдашний первый секретарь ЦК Компартии Украины Пётр Шелест. По его словам, идея о необходимости перемен в Кремле стала муссироваться среди некоторых членов Президиума ЦК сразу после торжеств в честь 70-летия Хрущёва, в конце апреля 1964 года, а активизировались разговоры на эту тему в начале лета 1964 года – ещё до июльского пленума ЦК.

Шелест рассказывал, как проводилась работа лично с ним. За неделю до пленума ЦК, 3 июля, его на отдыхе в Крыму посетил Брежнев и сначала поинтересовался у хозяина Украины отношением к Хрущёву, а затем стал всячески настраивать своего собеседника против действующего руководителя страны. А на следующий день, 4 июля, к обсуждению хрущёвской темы подключился уже и Подгорный.

А как же Шелепин? Смотрите: его не упомянули ни Полянский, ни Шелест. Почему? Может, он действительно играл в процессах по смещению Хрущёва не главную, а второстепенную роль, был, так сказать, на побегушках? И тут выясняется, что отстранение Хрущёва от власти готовил целый штаб, в котором имелись свои командиры и свои серые кардиналы. На роль командиров, я бы даже сказал, командармов, в разные периоды претендовали (в алфавитном порядке, а не по размерам своих амбиций) Брежнев, Игнатов, Подгорный, Полянский и Шелепин. За кулисами же действовал не только Суслов. В тени пребывал ещё один серьёзный игрок – заведующий Отделом административных органов ЦК Николай Миронов (а ему из всех командиров был ближе Брежнев, с которым он приятельствовал ещё с довоенных лет). Здесь надо ещё отметить, что этот партаппаратчик и в прошлом чекист по своим должностным обязанностям курировал армию и спецслужбы, в том числе занимался подбором руководящих кадров для Вооружённых Сил и КГБ. Николай Месяцев, который в своей жизни близко соприкасался и с Мироновым (они одно время вместе служили в органах госбезопасности), и с Шелепиным (под его руководством он курировал вопросы пропаганды в ЦК ВЛКСМ), и с Андроповым (он был его замом в отделе ЦК КПСС с 1963 по 1964), в одном из интервью утверждал, что Миронов в конце 1950-х годов много помогал и Брежневу, и Шелепину. «Думаю, – говорил он, – только Николай Романович <Миронов> при подготовке пленума <ЦК по снятию Хрущёва> мог стать связующим звеном между Брежневым и Шелепиным. И только он мог убедить обоих принять участие в деле» («Аргументы и факты». 1995. № 43).

Добавим: Миронов же наладил и тесное взаимодействие между Брежневым и начальником Генштаба Сергеем Бирюзовым.

Теперь о том, какой пленум ЦК имел в виду Месяцев. Октябрьский 1964 года? Но многое говорит о том, что Миронов помог Брежневу и Шелепину объединиться куда раньше. Это объединение произошло не позднее начала лета 1964 года. Но похоже, что Брежнев не до конца открылся Шелепину. Во всяком случае точно известно, что от Шелепина долго скрывалось участие в задуманном процессе Суслова. И это в июле 1964 года привело к конфузу.

Что тогда произошло? Напомню: Хрущёв провёл очередной пленум ЦК, на котором проанонсировал несколько будущих новаций. Ряд членов Президиума ЦК увидели в планах вождя угрозу своему положению. Многие засуетились. Не стал исключением и Шелепин. Не посоветовавшись с Брежневым, он решил прозондировать на предмет отношения к Хрущёву некоторые влиятельные фигуры, в частности Суслова. В этом ему вызвался помочь тогдашний первый секретарь Московского горкома КПСС Николай Егорычев. Тут ещё и повод появился: Кремль включил Егорычева в возглавляемую Сусловым делегацию на похороны лидера французской компартии Мориса Тореза. В Париже Егорычев, улучив момент, завёл с Сусловым разговор о необходимости смены Хрущёва. Однако Суслов, сославшись на начавшийся дождь, от обсуждения вопроса уклонился и поспешил с улицы, где имел возможность общаться с Егорычевым наедине, укрыться в людном помещении. Егорычев позднее объяснил это трусостью Суслова. Но он ошибался. Сейчас-то понятно, что именно Суслов разрабатывал для Брежнева одну из схем по лишению Хрущёва властных рычагов, но сам до последнего продолжал оставаться в тени, как истинный серый кардинал. К тому же он остерегался многих выходцев из комсомола, не без основания считая, что у них были слишком длинные языки.