] готовили речь для П.Н. Демичева, который был в ту пору секретарём ЦК. И он торжествующе рассказал нам, как Шелепин собирал бывших комсомольцев, в том числе его (нередко это происходило на стадионе в Лужниках во время футбола), и как они разрабатывали план “освобождения” Хрущёва. Он ясно давал нам понять, что инициатива исходила не от Брежнева и что тот только на последнем этапе включился в дело. Я хорошо помню взволнованное замечание Демичева: “Не знали, чем кончится всё и не окажемся ли мы завтра неизвестно где”. Примерно то же сообщил мне – правда, в скупых словах – и Андропов» (Ф. Бурлацкий. Вожди и советники. М., 1990. С. 275).

Бурлацкий утверждал, что Брежнев в планы по смене лидера был посвящён не сразу, а только после того как Шелепин понял, что сам он Хрущёва со своими комсомольцами вряд ли бы одолел. «Действительно, – писал он, – заговор обрёл силу, когда в него включился Брежнев. Действительно, именно он и Подгорный взяли на себя обработку других членов руководства. Шелепин не мог этого сделать сам, а тем более за спиной Брежнева» (Ф. Бурлацкий. Вожди и советники. М., 1990. С. 277–278).

Но можно ли полностью доверять оценкам Бурлацкого? Смотрите: накануне решающей схватки за власть в Кремле непосредственное начальство под благовидным предлогом удалило его из Москвы за город – готовить очередную записку для Хрущёва. А почему? Андропов и один из его замов по Отделу ЦК по связям с соцстранами Лев Толкунов знали о длинном языке Бурлацкого, поэтому его ни в какие тайные планы не посвящали. Кроме того, Бурлацкий не входил в близкий круг Андропова, хотя и числился у него руководителем группы консультантов. Его Андропову в своё время навязал Отто Куусинен, который, пока был жив, как раз служил неким гарантом сохранения Хрущёва во власти. И неудивительно, что, как только в Кремле руководство поменялось, Андропов поспешил от Бурлацкого избавиться и отправил его обозревателем в редакцию газеты «Правда».

Есть версия, что инициировал длительный процесс по смещению Хрущёва всё-таки не Шелепин, а Михаил Суслов. Правда, он долгое время предпочитал сам нигде не светиться. «Однако весной 1964 года (а может быть, и ранее), – рассказывал в мемуарах зять Хрущёва, тогдашний главный редактор газеты “Известия” Алексей Аджубей, – именно Суслов стал вести конфиденциальные беседы с некоторыми членами ЦК об отстранении Хрущёва от руководства партией и страной. Главными союзниками Суслова были А.Н. Шелепин, не так давно назначенный председателем Комитета партийно-государственного контроля, и Н.Г. Игнатов, не избранный на XXII съезде в Президиум ЦК».

Но Шелепин, как он сам утверждал в интервью позднеперестроечного времени, решил сделать ставку на Брежнева. «Вам-то известно, – рассказывал Шелепин в 1990 году искушённому партаппаратчику Валерию Болдину, – что я Брежнева знал хорошо. Бывал с ним и на охоте, и на хоккее, и на футболе. Бывал у него и дома. Знаю много о нём с разных сторон. И скажу, что некоторые качества у него были просто выдающиеся» (Цитирую по изданию: «Досье. История и современность». 2005. № 14). Суслов поначалу Шелепиным, видимо, игнорировался.

Несколько иная точка зрения существовала у Дмитрия Полянского, который был в советском правительстве замом Хрущёва по сельскому хозяйству. Уже в 1993 году он прямо говорил, что у истоков процесса по удалению Хрущёва из власти стояли трое: «Брежнев, Подгорный, я». «Нас поддерживали, – продолжал Полянский, – А.Н. Косыгин, Г.И. Воронов, К.Т. Мазуров, П.Е. Шелест, Ю.В. Андропов, П.Н. Демичев, В.Е. Семичастный» («Правда». 1993. 18 марта). Суслов, по его словам, примкнул к бунтарям в самый последний момент, когда уже мало кто сомневался в скором падении Хрущёва.