– Чего уставились? – проворчал он. – Неужели мне нельзя хоть иногда выглядеть прилично? А, ладно, черт побери – это ее идея, – тыкнул он большим пальцем на дверь позади себя. – С тех пор как она приехала, переворачивает все вверх дном своей уборкой, вытиранием пыли и всем прочим. Перерыла все шкафы и нашла вот это. Сказала, что его нужно проветрить. – Он неуклюже поднялся с кресла-качалки и одернул сюртук. – Пошит в Чикаго десять или двенадцать лет назад. До сих пор как новый, только в нем руки не гнутся – из железа, видать, сделан…

Марго с Вики выскочили на крыльцо, обе в фартуках. Дэви украдкой залюбовался Вики, а Кен тут же начал рассказывать им, что произошло. Все это время Дэви поглаживал пальцами в кармане сложенную записку. Он представлял, как будет долго ее хранить, а потом, однажды вечером, когда они с Вики будут спорить о том, кто кого полюбил первым, докажет, что он, – предъявив эту записку, пронесенную через годы.

– Я сказал ему, что вложу тысячу долларов, – произнес Уоллис, когда Кен замолчал. Старик, казалось, смотрел куда-то вдаль – однако держал так голову просто потому, что лучше видел краем глаза. – Но не в том смысле, что готов передать их ему в руки. Вам бы я дал деньги, ребята, но, если вы станете работать с этим типом, я придержу их у себя, пока вы с ним не порвете. Это будет что-то вроде вашей подушки безопасности.

– Конечно, это вам решать, – сказал Кен. – Но пока слишком рано говорить о разрыве с ним.

– Ну, это ведь все равно неизбежно, – рассудительно заметил Уоллис. – Это прямо-таки обязательно произойдет. Даже если бы он не был Баннерманом.

– Но вы сказали, что не знаете его.

– Мне не обязательно его знать. Через некоторое время вы его возненавидите, а он возненавидит вас. – Помрачнев, старик склонил голову набок, будто вспоминал о чем-то своем, далеком. – Не имеет никакого значения, вложит он пять тысяч долларов или пять центов. Он человек с деньгами, а вы люди с идеями. Неважно, хороший он человек или плохой, – вы все равно столкнетесь лбами. Так устроен мир. За всю свою жизнь я ссорился только с теми людьми, у которых были деньги, а я живу очень долго. – Уоллис помолчал. – Впрочем, сейчас нет смысла говорить об этом. Возможно, вы видели его в первый и последний раз.

– Вы так думаете? – быстро спросила Марго.

– Да откуда мне знать? Я больше не возлагаю на людей напрасных надежд, – ответил старик.

– А мне кажется, это замечательные новости! – воскликнула Вики. «Она обращается непосредственно к Кену», – отметил Дэви. Он был доволен, что девушка осваивается в их компании – теперь их станет четверо, а не трое. – Какая разница, откуда возьмутся деньги?

– Я начинаю склоняться к точке зрения Вики, – сказал Дэви, так что ей пришлось взглянуть на него – сперва машинально, – а затем девушка улыбнулась.

Впоследствии всякий раз, когда Дэви вспоминал, как ему понравилась эта ее улыбка и какое тихое счастье охватывало его в этот вечер, он внутренне корчился от стыда, поскольку к тому времени уже знал, что улыбка выражала лишь удивление: девушка даже не замечала, что Дэви стоит рядом, пока он не подал голоса.

– Я тоже, – согласилась Марго. – Мне нужно взглянуть на этого мистера Баннермана.

Она повторила то же самое на следующее утро, уходя на работу. После всех разговоров Кен пришел к печальному выводу, что все это было ошибкой и во всем виноват он. А Баннермана они больше не увидят. На что Дэви сказал – посмотрим.

Через два часа после ухода Марго Баннерман ворвался в гараж, чтобы сообщить, что уже пытается договориться о дате презентации. А пока его юрист составляет соглашение, которое послужит основой для переговоров. Он держался так, будто консультации с юристами и профессорами, с которыми он сроду не встречался, не представляют для него никаких трудностей.