В случае с повестью Шорохова не нужно гадать, кто там Мастер. Алексей пишет свой фронтовой дневник, пусть и в третьем лице, скрыв себя под именем Егора Акимова. И начинает он с эпизода, который до боли узнаваем всеми, кто следил за буднями писателя на фронте. Район Бахмута, дом, где бойцы отряда «Вихрь» занимают позиции, среди них замполит Шорохов, а в небе украинский штурмовик, американская корректируемая планируемая бомба, «после которой большой кирпичный дом сложился в пыль, в труху». Алексея тогда вынесло взрывной волной, чудом остался жив, но впереди были месяцы госпиталей, в Ростове, под Москвой…
В госпиталях время появилось – не писать, а все обдумать, в том числе вспомнить булгаковское: «Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!»
Написал повесть Шорохов уже в Бахмуте, вернувшись из госпиталя. «Бранная слава» рождена в самом пекле войны, и если читать внимательно, то можно почувствовать запах этого пекла. В смысле интонации и писательских инструментов шороховская «Бранная слава» ближе к повести «Это мы, Господи», выстраданной Константином Воробьевым в разгар Великой Отечественной войны. Перед нами художественный слепок «нутра» новой войны с нацизмом, и кажется, именно в таких слепках живет дух: «Яша, ехавший наполовину высунувшись из люка, посмотрел направо и вздрогнул – около одного из последних домов села, на пригорке, стоял старик. Длинная тень от него протянулась в сторону дороги. Старик стоял неподвижно и отдавал честь проходившей мимо колонне. – Это Донбасс! – до мурашек по спине осознал тогда для себя Яша. И не он один».
Это снова мы, Господи!
Война в «Бранной славе» переплетается с жизнью в легкомысленной Москве, в которой со времен «Мастера и Маргариты» совершенно ничего не изменилось: Акимов бежит отсюда на Волгу, берет круиз, и там, на теплоходе, встречает свою Маргариту – телевизионного редактора из Мариуполя, чьи родители погибли при штурме города. Дальше Бахмут, Угледар и Луганск рифмуются с Костромой, Ярославлем, Мышкиным – у русских в этой географии все «права на первородство».
Закончится повесть в Мариуполе, здесь Мастер и Маргарита образца 2023 года от Рождества Христова ищут надежду на фоне восстающих из тлена кварталов, где «город из своего покорёженного, опалённого нутра, из закопчённых поломанных рёбер – выталкивает наружу новую, неубиваемую жизнь!».
Повторим: «новую, неубиваемую жизнь!»
Алексей Шорохов, будучи настоящим русским писателем, говорит словами, от которых не коробит.
Максим Васюнов
О себе
Родился в городе Орле в 1973 году. Предки – донские казаки и вятские крестьяне. Первые присоединяли к России Сибирь, Дальний Восток и Среднюю Азию, защищали Веру, Царя и Отечество, вторые – охотились в непролазных вятских лесах и возделывали землю.
Мой родной дед – Флегонт Анфилович Шорохов охранял последнего русского царя, служил в лейб-гвардии Семёновском полку, заслужил Георгиевскую медаль за храбрость в Первой мировой войне.
Мой отец, Алексей Флегонтович Шорохов, ветеран Второй мировой войны (закончил её в Румынии).
После революции 1917 года и Гражданской войны (дед-казак воевал на стороне красных, его братья – на стороне белых) весь уклад русской жизни нарушился, сословия перемешались, и я родился не на Дону и не на Вятке, а в верховьях Оки – в Орле, городе славном своими литературными традициями. Неудивительно, что первые стихи были написаны в шесть лет, первые публикации – в пятнадцать лет.
В 1990 году поступил на филологическое отделение Орловского педагогического института, затем – Литературный институт имени А.М. Горького в Москве и аспирантура при нём.