Даже удивительно, что во всех этих войнах, таких разных, где с джихадом, где с гей-парадом, где и с тем, и с другим сразу, хохлы никогда не воевали за, они всегда и неизменно воевали против – против русских.

Готовились.

…Это случилось уже после того, как турки вмешались в ливийскую войну на стороне ПНС. Группа «музыкантов», которой руководил Седой, охраняла один из «Панцирей», что прислали Хафтару объединённые арабы из ОАЭ.

Дежуривший на краю международного аэропорта в Триполи «Панцирь» с нашим экипажем попал под удар турецкого «Байрактара». Комплекс стоял в ангаре, пустой, отстреляв всё, что можно, по чужому жаркому небу. Там его и накрыло.

Добивать русских в аэропорту вместе с привезёнными из идлибского гадюшника бородатыми отправили украинских наёмников, их что-то около роты было у Эрдогана. Тоже из Сирии.

Американцы поделились чи сами набрали по интернету, неизвестно.

Известно только, что перебрасывали их также украинские частники на военно-транспортных «ил семьдесят шестых». Ну как частники, под прикрытием «Головня управління розвідки України», разумеется.

Первый накат бармалеев вагнера отбили, а вот потом – потом очень грамотно по ним стали работать агээсом и стодвадцатыми. Не накидывали, как у бородатых принято, по площадям, а именно разбирали бетон, методично и страшно.

И зажали группу за взлёткой.

«Панцирь» чадит, ангары складываются – не сразу, но пролёт за пролётом. В группе уже трёхсотые, пвошников двухсотых бросать тоже нельзя, вагнера не бросают.

И в эфире с той стороны уже не «Аллах акбар», а русский мат вперемешку с заполошной мовой.

Седой думал, что всё. И не он один.

Ливийцы не оставили, спасибо им.

Вылетел на взлётку т-55 с ливийским экипажем, отработал по хохлам, по батарее стодвадцатых, вагнера тогда уже её срисовали, координаты скинули.

Недолго работал танчик, заптурили его вскоре.

Но группа выйти успела, и трёхсотых с двухсотыми вынесла.

После боя, отряхиваясь от побелки и бетонной пыли, ребята заметили, что голова у групника не отряхивается, так он и стал Седым.

Позиции на Косе возле Геройского были хорошие – во-первых, потому что там перед добровольцами уже стояли морпехи, во-вторых, потому что лес был почти не тронут прошлогодними пожарами и артой.

Блиндажи и НП, конечно, подновили, настилы перестилили, брёвен добавили, осыпавшийся песок подравняли, плёночкой по потолку прошлись, чтобы сверху не сыпалось и не лилось, стены досками обшили, чтобы не осыпалось, – и живи не хочу.

Песок для укрепов (если есть лес) очень хорош: копается легко, воду впитывает идеально, поэтому в траншеях никаких луж даже в сезон дождей, осколки и пули держит лучше чернозёма.

Есть только один минус – когда живёшь и обороняешься в песке, смирись с тем, что это обязательная приправа для всех блюд, которые готовятся. Съесть приготовленное с хрустом – на Косе отнюдь не метафора.

То, что песок у тебя сыплется отовсюду, – тоже не метафора. И не только из автомата (как ты его ни береги, даже специально пошитые брезентовые колпачки или резиновые изделия, присопособленные на дуло, не спасают ствол от песка). Песок сыплется из тебя самого (вне зависимости от возраста), причём из таких мест, про которые никогда б не подумал. Например, из ушей.

Позиции отряда были не на побережье, не в прямой видимости неприятеля – поэтому хохол, когда накидывал 155‑мм снарядами, работал в основном по старым координатам, а то и просто по площадям.

Птички, конечно, по головам ходили, но в основном ночью. Причём в обе стороны: их «фурии» оттуда, наши «герани» (в войсках их прозвали «мопеды») – туда. Но пока хохлу не подвезли сотни FPV-дронов, вреда от птичек было не много. Не отсвечивай, чтобы по тебе не навели арту, – и порядок.