Я посмотрела в глаза своей темной копии.

– Фемида, – мы с Алексией слегка склонили головы.

– Счастлива видеть вас – ее губ коснулась легкая улыбка – Но я ухожу, совет ждет. Астрея, обещаю, что скоро навещу тебя.

Вот и все. Первые и единственные слова за несколько месяцев. Не успела я и раскрыть рта, а она уже буквально проплыла мимо и скрылась в глубине дома.

Тысячу лет назад богиня справедливости Фемида, опасаясь за свою жизнь, создала тени. Идеальный слух достался Ариане, зоркое зрение – Агнессе, распознать любой вкус могла Алекто, осязанием была Атэна. Я же владела даром обоняния. Пять двойников – пять органов чувств.

Фемида не просто Высшая. Она Основополагающая. Ни один мир не может существовать без закона. А значит, ее смерть повлечет не дисбаланс, а гибель Эонии. Богиня не входила в число Двенадцати и не принадлежала Пантеону, но и они были лишь советом, обладающим решающим правом голоса. И не каждый из этого числа был равен ей по значимости. Кроме своего круга, который был у каждого Высшего, она пользовалась бесконечным уважением и почтением.

Никто не знает, чего настолько боялась богиня, чтобы создать нас. Но ни один бог не делал подобного ни до, ни после. И Фемида секретами не делилась. Мы должны были стать гарантией ее жизни. Если она получит раны – одна из нас излечит их. Если же умрет – мы сольемся воедино и станем новой Фемидой.

Наше будущее было зыбким и неопределенным. Я думала об этом каждый раз, когда смотрела на богиню. У нас было одно лицо, но Фемиду поцеловала ночь, я же стала выцветшей копией – беловолосой и сероглазой. Первую сотню лет это было жутко, но ко всему можно привыкнуть. Даже к тому, что с четырьмя сестрами мы были абсолютно одинаковыми. К великой радости, они никогда не выходили в Эонию. Даже по дому передвигались призраками, а размеры Номоса это позволяли. Полностью принимая свое происхождение, они и жили как тени. Я же оказалась самой строптивой.

Отчаянно и тщетно я пыталась стать с ними настоящей семьей. Несмотря на предназначение и обстоятельства. Фемида была ласковой и заботливой богиней, но не матерью. Не отталкивала и не пыталась сблизиться. Я вообще редко ее видела. А для сестер была пустым местом. Они не удостаивали меня ни словом, ни взглядом. Как пустые внутри оболочки иногда возникали то в одной, то в другой части дома. Но я вырастила стержень, который не позволял развалиться. Эту сталь залили в мой позвоночник Алексия, Мелина, Нот и Линос.

Теплая ладонь коснулась спины и подтолкнула вперед.

– Пойдем, Рэй.

Алексия что-то весело щебетала, но я уже не слушала. В голове снова и снова молнией проносились забытые мысли – кто мы, зачем и куда идем?

Терпение было на исходе, когда я, взмокнув от солнцепека, стояла на углу семиэтажного дома и уговаривала себя не пинать уличные вазоны, потому что они ни в чем не виноваты. Нот редко удостаивал кого бы то ни было честью приходить вовремя. Мелина вовсе не выносила чужих пороков и сидела прямо на газоне, придавив пышные цветы выдающимися формами, представляя на их месте голову ветреного бога.

Я ненавидела, когда друзья не удосуживались сообщить о том, что пришло в их божественные головы, а они делали это постоянно. Кроме Лина, который тоже не выносил неопределенность. Так что прямо сейчас во мне с двойной силой кипело недовольство.

День давно перевалил за середину, хлебная лавка напротив распродала всю свежую выпечку, одни и те же люди успели по несколько раз пройти туда-сюда, а я насчитала больше пятидесяти красных машин, проезжающих мимо. Когда нас наконец обдало теплым порывом, знаменующим появление Нота, мы тут же накинулись на друга.