– Что голова!? Ерунда! Нужна информация. Что, где, когда, почему, для чего? В коллекции голов у Бахрушина появилась новая голова, только без верхней части.

– Понятно.

– Что вам понятно? – раздражением вопрошает полковник.

– Из черепа сделан был кубок.

– Мне, например, непонятно.

– Потому-то вы ко мне и обратились.

– Несмотря на репутацию скандалиста и…

– … афериста, – вставляет Грин.

– … правильно… не стоит придавать происходящему какой-то значительный смысл.

– Но это уже моя задача, выяснить смысл, раз уж вы мне поручаете.

– Прежде, однако, вам нужно поговорить с Бакрушиным, что не у всех получается.

– Попытаюсь взять у него интервью для газеты «Враки».

– Да, у меня есть черепа, – говорит Бакрушин, пропуская Грина вперед себя в кабинет. – Штук эдак сто или более… да вы проходите… костяные – из слоновой кости и человеческой, соответственно, серебряные, золотые, хрустальные.

– Какая обширная коллекция! А где настоящие?

– А вот и настоящие, – указывает Бакрушин на отдельный стенд. – Тридцать шесть штук, и все с предысторией!

– Который из них Гоголя?

– За кого вы меня принимаете?

– Есть подозрение, что вы его умыкнули.

– Здесь все старые экземпляры. Последний раздобыл полтора года назад.

– Поскольку определить принадлежность черепа нельзя, можно просто вынуть один из старых экземпляров и подставить на его место новый.

– Стоит только завести коллекцию, как на тебя начинают все кражи навешивать.

– Вы, я как погляжу, ни одни черепа, а и все, что блестит, собираете, – указывает Грин на обстановку в комнате.

– Как ворона, ха-ха-ха-ха… – смеется Бакрушин. – Да вы – шутник! Я и сам люблю пошутить, а шутник шутнику глаз не выколет.

– Шутник шутнику рознь.

– Вы знаете, Грин, почему я согласился встретить с вами?

– Чтобы дать интервью для нашей газеты.

– Как называется, кстати, ваша газета?

– Газета «Враки». Мы такие же шутники, как и вы.

– Ха-ха-ха, – смеется Бакрушин. – Это как раз мне в вас и нравится больше всего, поэтому я согласился дать интервью. Несмотря на сомнительную репутацию человека, разделяющего монархические убеждения, вы сделали нам немало полезного.

– Вам, это – врагам монархии?

– Нет, друзьям конституции.

– Не боитесь, если узнаю что-нибудь лишнее, опасное для вашего общества?

– Близко око, да зуб неймет, – усмехается Бахрушин. – Может быть, вы попытаетесь определить, какая из этих голов Гоголя?

– Никакая: ее здесь нет.

– Это – само собой разумеется.

– Каковы результаты? – раздается голос позади Грина на улице.

– А, господин Антипов! Какими судьбами?

– Не притворяйтесь, мне все известно. Вам поручили выполнить за меня наиболее щекотливую часть расследования.

– Не выполнить за вас, а помочь вам.

– Вы уж постарайтесь, голубчик.

– Головы в коллекции нет, но то, что она у него, нет сомнения.

– Это мне и без вас известно, – кривится Антипов. – Голова в сейфе, должно быть.

– Если вам это известно, то заберите голову у него, и делу конец.

– Которую из них?

– На то вы и сыщик, чтобы знать какую.

– Ладно, не будем ссориться, – соглашается Антипов.

– Все не так просто, как кажется. Голова – лишь часть головоломки. Мало того, что Бакрушин – коллекционер, он еще и игрок.

– А также – слуга царю и…

– Масонам, – добавляет Грин. – Вы все еще в раздражении пребываете, а так дело не делается.

– Дело! Закрывать надо это дело дурацкое. Шалят господа, шалят.

– Можно, конечно, закрыть, да только какое объяснение вы представите начальству?

– Ладно, выкладывайте вашу версию.

– Дело в том, что в последнее время участились случаи бессмысленных преступлений, – продолжает Грин в ресторане. – Открываем газету, читаем.