– А вот мы и сами гадаем, откуда?

– Все ясно, – говорит Грин.

– Что вам ясно? – спрашивает следователь.

– Ясно, во всяком случае, – говорит Грин, – то, как было совершено преступление. Террорист был привязан под гробом ремнями, я уверен вы обнаружите их под покрывалом… посмотрите.

– И точно, – говорит следователь.

– Вот что произошло, – говорит Грин, – террорист стрелял из-под покойника, да не ожидал, что нарвется на ответные выстрелы, а потому выстрелил всего раза три или четыре. Получивши рану, упал под покров, а затем выкатился в сторону. Поскольку все попадали с перепугу, на него никто не обратил внимания. Отполз в сторону, сюда вот идет след, встал и пулю с собой унес. Все очень просто.

– Хм, просто! – передергивается агент.

– Но для чего такое дикое преступление? – спрашивает Обузов. – Я понимаю еще отомстить полиции, а здесь полный абсурд?

– Про мышь, подброшенную в икону, читали у Достоевского в «Бесах»?

– Так то-ж – литература…

– А это житейский вариант случая, описанного в литературе. Впрочем, не мне делать выводы.

– Выводы… выводы… хм, – машет головой Обузов. – Я специально вас пригласил, – обращается он к Грину, – памятуя ваши заслуги перед отечеством в деле с проклятыми книгами. Хочу встретиться с вами в приватной обстановке для обсуждения еще одного не менее странного дела.

Столики в оранжерее расставлены вокруг небольшого бассейна, в котором плавают две голые девицы с русалочьими хвостами. Сидя на пальме пьяный человек во фраке раскачивается, дирижируя оркестром.

– Добрый вечер, ротмистр! – говорит Грин.

– Полковник уже.

– Вы всегда в штатском…

– И… не на виду.

– С вашей профессией в наше время лучше не высовываться.

– Да, наше время, наше время…

Человек с пальмы плюхается в бассейн.

– Как они мне надоели, эти смутьяны, террористы, декаденты, распутники! – возмущается Обузов, отряхивая капли воды с рукава.

– Это что! Купчишки, бывало, в бассейн напускали шампанское, и девицы должны были, используя рот лишь, сорвать «катьку» с рыболовного крючка. Девицы промахивались, ныряли в шампанское, пьянели…

– Не продолжайте, не продолжайте. Мне в моей работе сумасшедшие вот здесь уже сидят! – проводит он по горлу. – Кабы не жгли бы нынче поместья, сидел бы себе в деревне подальше от всех этих весельчаков…

– Что на сей раз?

– Голова, – разводит руками полковник.

– В прямом смысле «голова» или же… в переносном?

– В прямом: голова Гоголя.

– Что с ней?

– Пропала.

– Есть подозреваемые?

– Не только подозреваемые, но и виновные есть.

– Опять какой-нибудь великий князь, которого трогать не велено.

– Нет, на сей раз простой заводчик, однако известный.

– Полагаю Бакрушин.

– Я поражаюсь на вас, – удивляется полковник. – Прямо в точку попали.

– Известнейший коллекционер, – кивает Грин, – фетишей редких.

– Как вы понимаете, трогать его также нельзя.

– Еще бы, – усмехается Грин, – крупнейший производитель оружия.

– Гоголь, конечно, – известный писатель, национальное достояние, можно сказать, однако производитель оружия нынче нужней.

– Да и подумаешь, – взмахивает Грин рукой, – череп! Экая невидаль!

– Расследование, однако, необходимо провести.

– Кому поручили?

– Антипову.

– Опытный следователь.

– Да, опытный… даже слишком.

– Что… докопался до истины?

– Ну, истина… не истина, да и что есть Истина? Влез, однако, в такие дебри, что лучше официально в них не входить.

– Понимаю, понимаю… – кивает Грин. – Тем более Антипову, человеку опытному, но рационально мыслящему.

– Вам нужно узнать, если не Истину, то получить хотя бы какое-нибудь правдоподобное объяснение случившемуся.

– Ну, хорошо, а что с головой? Ее надо вернуть?