От моего строя рванули в сторону оружейной комнаты Ковалев и оружейный дроид. Я стоял и улыбался во всю ширину своей физиономии, боясь только одного, чтобы от этого не треснули мои щеки. Я готов был простить этой девочке все прошлые грехи и с десяток следующих. Хочешь рассмешить Бога, поделись с ним своими планами! Триггер проступков Родионовой обнулился, но ждать следующих фокусов оказалось не так долго!

На трибуне шло обсуждение состоявшейся демонстрации и нового рекорда.

– Владимир Николаевич, может, кофе, пока идет подготовка? – взволнованно от переизбытка чувств, спросил Ворошилов адмирала.

– Какой кофе? Тащи коньяк с бужениной! Это событие нужно отметить. Начальник штаба, готовь грамоту и нагрудный знак! Слушай, Игорь Иванович, а у тебя в заначке нет случайно баночки натурального медку? Я завтра тебе пришлю для восполнения запасов, – с хитрым прищуром поинтересовался адмирал.

– Найдется для такого случая! – расслабившись, засмеялся командир крейсера. Выпить рюмашку вместе с адмиралом – это большая честь, а не простая пьянка. Офицеры собрались кружком, чокнувшись и опрокинув по рюмке, с шутками стали обсуждать последнее событие. Время подготовки закончилось, все наблюдатели, ощущая приятное послевкусие и небольшую эйфорию, смотрели на две замершие белые фигурки. Теперь, после третьего звукового сигнала с задержкой в пять секунд между сериями, с правой и левой стороны по очереди вылетали три тарелочки, которые нужно было поразить в полете. Откуда вылетит следующая партия, определял принцип случайных цифр. Первые два набора были предсказуемо уничтожены быстрыми последовательными выстрелами, это уже были не очереди, но скорость прицеливания поражала. Затем произошло что-то странное. После последовательных трех выстрелов, с небольшим промежутком, раздались два хлопка «в воздух».

– Искин, изображение оператора на монитор! – властно отдал команду адмирал. Открывшиеся одинаковые изображения на голографических экранах повергли наблюдателей в очередной ступор. Красивая девушка слегка отрешенно смотрела на зрителей своими задумчивыми глазами, мерно и едва уловимо покачивая головкой в слышимый только ей такт. Розовые щечки ее потешно надувались, и она выдувала розовый пузырь жевательной резинки. Вместе с видеоканалом подключалась и звуковая дорожка. Когда внезапно прозвучал возмущенный голос под шлемом, офицеры непроизвольно вздрогнули.

– Родионова, ты что, меня в могилу свести хочешь? Ты что там собачий вальс исполняешь? Господи, ты, наверное, в бою будешь мне Boney M – «Ночной полёт на Венеру» барабанить? – раздался мой возмущенный голос. Девушка, не останавливая стрельбу, быстро сунула руку под прозрачное забрало, пряча жевательную резинку.

– Извините, Андрей Михайлович! Я задумалась! – испуганно пискнула моя подчиненная и на лице ее отразилась та же эмоция. Несколько секунд стояла тишина в эфире, только хлопки выстрелов и звон разбитых тарелочек нарушали эту идиллию.

– Вы, капрал, задумались во время стрельбы по тарелочкам? Я правильно вас понял? Вы еще мне скажите, что слушаете «Кармен» этого гребаного Жоржа Бизе? – послышался мой удивленный голос.

– Реквием Моцарта, но я его сейчас уже выключила! – робким полушепотом поправила меня меломанка.

– Хорошо, Ирина Сергеевна! Поговорим после смотра. А пока я вас умоляю, не отвлекайтесь! – послышался спокойный голос с просящими интонациями. Через некоторое время прозвучал длинный гудок, завершающий и этот этап упражнения. Офицеры стояли на трибуне и переглядывались между собой, словно ища поддержки или ответа на вопрос, как оценивать эту стрельбу.