В это время маркиза о чем-то вполголоса беседовала с соседкой, едва глядя на сцену, чему Амелия неприятно удивлялась. В конце концов обе дамы прыснули со смеху, прикрываясь веерами, и послышалась речь собеседницы маркизы:

– Вы только посмотрите на нее, сударыня, она постоянно вяжет! Сколько можно вязать. Педро уже пятый раз пытается добиться руки Хуаниты, а мадам Коранж совершенно все равно, ее беспокоит только семейный очаг.

Амелия нахмурилась. Была б ее воля, она бы высказала хохотушкам замечание о неуместном поведении, но не сдержалась и тоже устремила взгляд на одну из лож. Там действительно сидела дама с коклюшкой. А потом, скользнув взглядом по зале и в ложи, она опешила оттого, что спектакль, кажется, смотрела только она одна.

Зрители предпочитали вести беседы друг с другом, некоторые особенно громко. Кто-то даже жестикулировал, что-то объясняя собеседнику, а остальные, улучив свободную минутку от беседы заглядывали в лорнет и мерили им всю залу. У Амелии тоже был лорнет, но она не видела в нем необходимости. После первого акта, когда прозвучал звонок на антракт, Амелия осведомилась у тетушки отчего же никто не смотрит спектакль и что все так усердно разглядывают в лорнеты. Она выразила свое негодование и сообщила, что на ее взгляд пьеса прекрасна.

– Ох, – небрежно бросила маркиза, – я забыла вас предупредить, театр – это не место творчества, а собрание светских кругов. В последнюю очередь здесь смотрят спектакль. Я бы даже сказала прийти в театр и смотреть спектакль так, как это делаете вы – дурной тон. Сюда приходят поговорить и обсудить всех в зале, а для этой цели в ход идут лорнеты. Вы бы тоже им воспользовались, дорогая. Будете удивлены сколько людей на вас смотрят и обсуждают. Для этого мы сюда с вами и пришли. Прекрасное место показать себя и при этом ни с кем не заговаривать, так у людей может сложиться о вас свое мнение. А так как вы прелестны и юны, со вкусом одеты. Будьте уверены, это мнение исключительно положительное.

Маркиза вся раскраснелась от бесед и духоты, беспрестанно обмахивалась веером и в конце концов куда-то им по неосторожности запустила. Пока она поворачивалась из стороны в сторону, дабы в толпе и за своей пышной юбкой обнаружить потерянный аксессуар, Амелия уже его нашла и нагнулась было, намереваясь подобрать. Но маркиза опередила ее жест, схватив под локоть и потянув наверх. Только сейчас Амелия поняла: к вееру еще кто-то потянулся. Она заметила мужскую руку, перевела взгляд выше и тут же вся духота, все ее мысли, все люди вокруг, все ее прошлое негодование улетучились, когда она увидела д’Обиньи собственной персоной.

В это время маркиза, кажется, упрекала ее за лишние движения и что даме себя так вести не стоит, ведь всегда есть готовые прийти на помощь мужчины. С последними словами она уже глядела на графа и игриво улыбалась тому. Амелия не слышала ее речей, так как застыла, потом вспыхнула, а потом и растерялась. Она совершенно забыла дать ответ на его записку и до сих пор не придумала как быть. Юноша поприветствовал дам и посвятил Амелии страдающий взор.

– Ужели я чем-то успел заслужить вашу  недоброжелательность, мадемуазель? – горько осведомился он, когда они отстали от маркизы с подругой.

– О, что вы, вовсе нет! – выпалила Амелия и запнулась. Что обычно в таких случаях говорят светские дамы? Как выпутываются?

В то время граф находил очаровательной ее неопытность и неискушенность и готов был улыбнуться, но сдержался.

– Я принял бы любую вашу реакцию. Но молчание породило во мне мысли, будто вы не желаете со мной общаться. Этим бы вы разбили мое сердце, ведь мы договорились быть искренни с друг другом, помните? Или вы решили передумать? Могу я узнать причину? Если оно так, то я намерен всеми силами вернуть ваше расположение.