Ребенок ходил по комнате, посматривая вверх на незнакомых ему мужчин, и время от времени обнимал за ногу мать, произнося одно и то же:

– Моя мама…

– Валя, – сказал женщине Анатолий, – это мой друг Борис, он не одессит, но великодушно согласился не трогать меня.

Женщина в ответ на данную реплику даже бровью не повела, а стала усаживать Бориса за стол, который уже был накрыт на трех человек. Видимо, заскоки Толика ей были привычны, а может, это была какая-то непонятная игра людей, один из которых вернулся после многомесячного плавания, а другой несказанно ему рад, готов простить все его заскоки и неадекватности.

Они выпили и стали хлебать уху. Самое удивительное, что Борис не чувствовал опьянения: то ли выпил он не так много, то ли закуска была мощная.

– Еще по одной? – спросил Толик.

Борис кивнул. Выпили еще по стопке и вдруг Бориса прорвало. Он вдруг заплакал и уткнулся лбом в плечо Толика. Толик и Валентина бросились его успокаивать и делали это искренно, так доброжелательно, что даже маленький Бронислав подошел к Борису и обнял его за ноги.

Отплакав, Борис рассказал Толику о том, как он попал в Одессу, как сдавал экзамены, как провалил последний, как остался без копейки денег и не может уехать в Киев. И тогда Толян, его жена и даже трехлетний Бронислав засуетились, засобирались и повели Бориса на вокзал.

Они шли по улице: впереди Валентина с Брониславом на руках, а сзади Борис, которого держал под руку Анатолий. Огромные очереди у касс привели Бориса в уныние. Но случилось чудо, Толик, минуя всех, подошел к кассе. Он предъявил какой-то документ и взял билет до Киева.

– Что он им показал? – спросил Борис Валентину.

– Паспорт моряка, – ответила та.

– И подействовало?

– Как видишь, – ответила Валентина.

Толик, отходя от кассы, успел обняться с доброй дюжиной одесситов и рассказать, что у его друга Бори проблемы и их нужно решить, наконец, добрался до Бориса и Валентины. А потом он жену, сына, Бориса и эту добрую дюжину знакомых и случайных людей повел в привокзальный ресторан.

Увидев Толика, две официантки сдвинули три стола, за которые, нет, не сели, а стали все приглашенные Толиком, а сам Толик произнес напыщенную речь о том, что его друг Боря попал в беду. Но в беду он попал в Одессе, а в Одессе друзей в беде не бросают.

Нужно сказать правду, что после речи Толика все приглашенные, выпив по стопке и бросив в рот несколько ломтиков сыра или колбасы, покинули ресторанный зал, а Валентина и Толик, уже сидя за отдельным столом продолжали потчевать гостя Одессы Бориса.

Уже объявили посадку на поезд, а троица с каким-то усердием и почти неистовством все напихивала Бориса одесскими яствами. Прозвучало объявление диспетчера, что до отправления остается пять минут, однако ничего не изменилось. И только когда объявили отправление, они вдруг рванули на перрон, толкая впереди себя Бориса…

– Начальник, начальник, – водитель такси дергал Бориса за рукав, – приехали, с тебя сто сорок гривен.

– Отец, мне намекают…

– Я полагаю, что у твоего руководства хватило ума не ориентировать тебя на Черноморское морское пароходство, которого уже полтора десятка лет не существует?

– Нет, отец, объект диверсии мне уже определен.

– Очень плохо.

– Почему?

– Потому что наши конспирологические заморочки сводятся этим на нет.

– Почему?

– Тебя будут ждать там.

– Понятно, но у меня будет некая фора, если я приму твою тактику. Плюс ты дал мне другие документы… Так?

– Так.

– Тогда нужно…

– Что нужно, ты сейчас поймешь сам. Посмотри наверх, что ты видишь?

– Химер.

– Правильно.

– А почему я привел тебя именно сюда?