Однажды я видел его, что говорится, в действии. Это было еще в мои студенческие годы, когда Витгенштейн посетил Общество Джоуэтта[32]. Объявленная им тема носила название «Cogito, ergo sum»[33], – естественно, отсылка к известной фразе французского философа Рене Декарта: «Я мыслю, следовательно, я существую». Аудитория была забита до отказа. Публика ловила каждое слово великого гения. Но единственное, что я могу теперь вспомнить о его комментариях, так это то, что они не имели абсолютно никакой заметной связи с заявленной темой. И когда Витгенштейн закончил, со своего места поднялся почетный профессор Г. А. Причард и с явным недовольством спросил, что «господин Витгенштейн» (доктор философии из Кембриджа, очевидно, не получил такого же признания в Оксфорде!) думает о «Cogito, ergo sum». В ответ Витгенштейн поднял правую руку, коснулся указательным пальцем лба и сказал лишь: «Cogito, ergo sum. Это очень необычное высказывание». Я тогда еще подумал, и до сих пор так думаю, что наиболее подходящим ответом на слова Витгенштейна была бы перефразированная подпись к одной из иллюстраций Джеймса Тербера в книге «Мужчины, женщины и собаки»:[34] «Может, у вас и нет очарования, Лили, но вы загадочны».

В аспирантуре у Гилберта Райла я осознал: он явно взял за принцип всегда отвечать напрямую, лицом к лицу, на любое возражение относительно его философских взглядов. Лично мне кажется – хотя Райл, безусловно, никогда не говорил об этом ни мне, ни, насколько я знаю, кому-либо другому, – что он следовал указанию, которое Платон в своем диалоге «Государство» приписывает Сократу: «Мы должны следовать за доказательствами, куда бы они ни вели». Помимо прочего, этот принцип требует, чтобы каждое возражение, сделанное одним человеком другому, разбиралось также между этими людьми. Этому принципу я и сам старался следовать всю свою жизнь, а она оказалась долгой, и споров в ней было очень много.

Этот принцип Сократа дал вдохновение группе “Socratic Club”, поистине бывшей центром интеллектуальной жизни Оксфорда в военное время. “Socratic Club” – позвольте мне именовать его «клубом», – был площадкой активных дебатов между атеистами и христианами, и я был постоянным участником этих собраний. С 1942 по 1954 год его строгим президентом был известный христианский писатель К. С. Льюис. Клуб собирался во время семестра, вечерами, по понедельникам, в комнате отдыха для студентов в колледже святой Хильды. В своем предисловии к первому выпуску журнала «Socratic Digest» Льюис процитировал призыв Сократа «следовать за доказательствами, куда бы они ни вели», и отметил, что эта «арена, специально отведенная для конфликта христиан и неверующих, является новинкой».

Многие из выдающихся атеистов Оксфорда скрестили шпаги с Льюисом и его коллегами-христианами. Несомненно, наиболее известной встречей стали знаменитые дебаты в феврале 1948 года между Льюисом и Элизабет Энском, убедившие Льюиса изменить третью главу в его книге «Чудо»[35]. Все еще помню, как я, возвращаясь с того удивительного спора вместе с небольшой группой друзей, шел позади Элизабет и ее компании. Она ликовала, как и ее спутники. Впереди них, в одиночестве, шагал Льюис, максимально ускоряя шаг, чтобы побыстрее укрыться в своих комнатах в Магдален-колледже, – от моста, по которому мы проходили, до него было совсем недалеко.

Хотя многие позже считали, что Льюиса исход этих дебатов деморализовал на всю жизнь, сама Энском думала иначе. «Встречу в “Socratic Club”, на которой я прочла свою работу, – писала она позднее, – некоторые из его друзей восприняли как ужасное и шокирующее событие, выбившее его из колеи. Но ни доктор Хавард