Когда Родий со своей сотней нашёл торговое становище Гривы в Танаисе, тот накормил людей и велел отсыпаться. Сам же, в своей палатке имел с Родием следующий разговор:

– Отвори свои уши, Родька, да запоминай! – Грива слегка приоткрыл вход в палатку и понизил голос. – Завтрева пойдёте через степь на Таматарху! На энтот путь у тебя уйдёт трое, а то и пять суток! Торопко скакать ни к чему!

Красноватые вечерние лучи заходящего солнца мягко ощупали озабоченное лицо вятского старшины. Он вложил в руку Родия тяжёлый кожаный мешочек, в котором звякнул металл.

– Што энто, дядя Грива?

– Энто деньга, сынок! – Грива жёстко глянул в глаза Родию. – Ромейски деньги! Я ж телеги с мазью уже продал! Не все конечно, кое-што и для Боспора оставил! А ты, упреждаю тебя, энтими деньгами перед ордынцами не тряси! Человек он от природы завистлив, а нечиста сила токмо и ждёт случая сподвигнуть ево на бесчестно деянье! Блеск золота ослепляет даже сильного духом человека, лишает его разума! Тако што спрячь кошель куды подале!

Родий распустил сыромятную завязку мешочка, там таинственно сверкнули золотые византии вперемежку с серебряными милиариссиями, но были среди них и тусклые медные фолла.

– На один милиариссий, Родька, – продолжал наставления Грива, – ордынцы пригонят тебе полсотни баранов! Да возьмёшь вон мешок пшена, да овса коням! Хоша весна и степь ещё не выгорела, тако лошадки пущай травку едят. А с другой стороны кони у вас строевые, им без овса неможно. Телегу одну возьмёшь, сложите на неё лишнюю амуницию, жратву, да мёд для протирки спин коням.

Вот тебе ещё мешок рухляди, но гляди, сынок, меха пользовать токмо в случае крайней нужды…. В Таматарху мы придём раньше тебя, а ты егда придёшь, спросишь Гриву – тебе любой укажет, где меня найти! А покуда выспись – потом не до того будет!

Родий согласно кивнул головой, и задал вопрос совсем не тот, что хотел:

– А ты пошто, дядя Грива, бороду свою подрезаешь? Даждьбога ведь обидишь! Волосья на главе словена принадлежат богам!

Грива усмехнулся, но ответил:

– Даждьбог не обидится, Родька, понеже я в ево честь добываю золотые византии, иже они отражают божественный свет ево лика! А потом в здешних местах все тако-то бороды укорачивают, аль не примечал? Понеже жарко, да и с короткой бородой мне красно, кажется! Ладно, спи, давай! Утре я выйду на берег морской, подброшу ввысь горсть муки Стрибогу, повелителю ветров! Он подарит нам попутный ветер, и понеже окажусь я ране тебя в Таматархе!

Нет для человека меча более опасного, чем его

жадность, и нет для него щита более надёжного,

чем его бескорыстие.

Народная мудрость.

В мужчине всегда присутствуют две силы. Ему не приходится их будить, расталкивать, тормошить – они сами заявляют о себе. Одна сила – это жажда постоянной деятельности, а другая – это тяга к размышлению. Мужчина утром очнулся от сна – прикидывает в уме, что ему нужно сделать в этот день, и уж только потом начинает свою кипучую, или не очень, деятельность.

Присел или прилёг отдохнуть – размышляет, философствует, а зачем ему вся эта канитель? Глядишь и приходит к выводу: надо делать, – если не для себя лично, так для детей, семьи, или для людей, так уж обстоятельства сложились.

В женщине тоже сидят две силы: та же жажда деятельности, но чаще всего не для себя, а для мужа и детей, иногда, в силу тех же обстоятельств, для общества. Встав с постели, она без каких-либо размышлений себя обиходит, наведёт какую-никакую красоту на личико, и начинает хлопотать по хозяйству. В своём доме она полновластная хозяйка. И такой порядок сложился ещё с каменного века у всех народов.