Наоми смотрела на своих дочек и думала, какие они красивые. Девочки замерли в ожидании, когда отец начнет: их лица освещало мягкое пламя, а головы были повернуты к отцу. Трепет в их глазах наполнил Наоми такой любовью, что ей показалось, ее сердце вот-вот разорвется. В комнате было тихо. Потом Хершель своим глубоким баритоном начал напевать древнюю еврейскую молитву.

Благословен Ты, Господь Бог наш, Царь Вселенной,

Который освятил нас Своими заповедями и заповедал нам

зажигать Ханукальный светильник. (Амен.)

Благословен Ты, Господь Бог наш, Царь Вселенной,

Который сделал чудеса отцам нашим в те дни в это время. (Амен.)

Благословен Ты, Господь Бог наш, Царь Вселенной,

Который дал нам жить, и поддерживал нас, и дал нам достичь этого времени. (Амен.)

– Амен, – повторила семья.

Хершель Айзенберг улыбнулся дочерям. Потом он спросил:

– Ну? Кто из вас расскажет мне историю Хануки? Кто знает?

– Я! – сразу выпалила Блюма.

– Хорошо, Блюма, расскажи ты. Итак, почему мы зажигаем масло?

– Потому что давным-давно, в библейские времена, еврейский народ притесняли правители Сирии. Тогда маккавеи[9] начали войну. Они побили сирийцев, которые поклонялись идолам. Потом очистили храм от всех идолов, которых сирийцы там поставили.

– А ты знаешь, что такое идол? – мягко спросил Хершель.

– Это статуя, – сказала Перл.

– Правильно. Получается, сирийцы поклонялись статуям, а по первой заповеди еврейский народ не должен иметь другого бога, кроме Хашема. Я верно рассказываю?

– Да, папа, – подтвердила Блюма.

– Ты хорошо выучила заповеди. Ты молодец. Теперь досказывай историю.

Наоми смотрела на своего мужа и детей. «По-своему он хороший отец, хотя на самом деле ни во что это не верит по-настоящему. И он добр с ними, пока они ему подчиняются. Он прилагает усилие, чтобы быть с ними терпеливым. И делает все, что может, чтобы научить девочек тому, что они должны знать, когда сами выйдут замуж и заведут свои семьи».

Блюма, гордо выпрямив спину, продолжила рассказывать историю маккавеев.

– Маккавеи увидели, что их менору украли. Они очень расстроились. Но они сделали новую. Закончив, они хотели ее зажечь, но у них не было масла. Тогда Иуда, он был у маккавеев главным, стал везде искать масло, которое нужно было для огня, ведь иначе они бы остались в темноте, да, папа?

– Да, Блюма, все правильно. Вижу, ты внимательно слушала в воскресной школе. Какая ты у меня умница! Прямо как я. Для своего возраста ты просто гений, – он улыбнулся и подмигнул дочери. – Ты приносишь своему папе столько наха, столько радости! Я очень горжусь, когда учителя говорят, какие умные у меня дочки. А теперь продолжай. Закончи историю.

Хершель улыбнулся Блюме и откинулся на спинку стула, чтобы дослушать.

Блюма продолжала:

– Хотя Иуда Маккавей очень хорошо искал, он смог найти только маленький кувшинчик оливкового масла. Его хватило бы, чтобы менора горела всего один день. Он зажег его, потому что так было нужно. И люди сильно волновались. Но потом знаешь, что произошло?

– Думаю, ты сейчас расскажешь, – сказал Хершель и улыбнулся Наоми. Та ответила ему такой же улыбкой.

– Расскажу! Хашем сотворил чудо. Он сделал так, что маленький кувшинчик масла горел восемь долгих ночей. А к тому времени маккавеи раздобыли еще масло, – заключила Блюма с гордым видом.

Перл обняла свою сестру-близнеца.

– Совершено верно. Какая ты молодчина! – Хершель широко улыбался дочери. Блюма была его любимицей, потому что из всех его детей производила на людей самое выгодное впечатление. Она не стеснялась, как Перл, и не витала в облаках, как Шошана. Она отвечала, когда ей задавали вопрос, быстро училась и, если ей что-нибудь поручали, старалась изо всех сил, чтобы доказать, что справится. Он уже догадывался, какую ценность она будет собой представлять, когда вырастет. Она отлично выйдет замуж, и он сможет ею гордиться.