– Ну и не считай! А с ума лучше сходить вдвоем. Тогда ни ты, ни я этого не заметим.

Примерно в это же время за тысячи километров от Москвы, в Архангельске, на острове Сомамбала, к домику Иды, надвинув на лицо шляпу и подняв воротник дешевого плаща, пробирался хирург Жогин. Он даже походку менял, прихрамывая, делая всё, чтобы его случайно никто не узнал. Такая конспирация была необходима. И вовсе не из-за шпиономании.

У него было много врагов и конкурентов по криминальному бизнесу, а ненавидело почти полгорода. Слишком многим причинил зла. На это было плевать, но вот узнай кто, что у него есть слабое место, душевная привязанность, любимый человечек, – и всё, пропал. Это как пустить стрелу в сердце.

Тогда им можно было бы вертеть, как хочешь, и вить любые веревки. Через Иду. Достаточно лишь взять её в залог. Первое правило Омерты – молчание, второе – никого не люби, чтобы не подставиться. Впрочем, те же правила присущи всем разведкам мира. Найди у человека самое слабое место, нажми на него – и он твой.

У Жогина было звериное чутье. Своих телохранителей он заранее отпустил, машину бросил за мостом через Кузнечиху, дальше шел пешком, постоянно оглядываясь, в кармане плаща держал кастет и скальпель. Но и на сей раз, как всегда, пронесло. Жогин открыл дверь в домик своим ключом и бросился в объятия Иды.

Им не надо было ничего говорить, всё понимали без слов. А потом на веранде с опущенными шторами они пили чудесный чай, заваренный Идой на многих травах. Он придавал силы, вселял какую-то особую мощную энергию, освежал ум, целил душу и больные органы. После него Жогин чувствовал себя как-то… человечнее. Забывал о крови, которую проливал почти каждый день. Будто исповедовался и получал прощение.

Он вдруг опустился перед Идой на колени, прижался лбом к её лону и попросил:

– Расскажи мне еще что-нибудь о своих предках. Люблю слушать.

Она словно ждала этого. Погладив его рукой по шишковатому черепу, спокойно и бесстрастно начала:

– Наш народ гораздо древнее, чем вы, славяне, и всегда был прочно связан именно с горами. Мы можем внезапно исчезать и появляться. Подземные ходы – наша стихия. Многие и сейчас живут там. Моя родная Пермь вся стоит на пещерах.

– Почему? Зачем чудь ушла под землю?

– Как тебе объяснить… Просто более тысячи лет назад закрылись внутри своих пещер от вашей веры и все. На Урале, Алтае, здесь, у Белого моря… На побережье Северного Ледовитого океана. От Архангельска до Печоры. От Северной Двины до Онеги. Золота много, но мы его не ценим, равнодушны к нему. Как и к алмазам. И у нас нет тяги к накоплению богатств. Но тонкие украшения нам нравятся.

– Вот за это я тебя и люблю, Ида.

Она звонко засмеялась, как серебряный колокольчик.

– Нет, не поэтому. А потому что я светлоокая.

– Да. Глаза у тебя почти прозрачные. Кстати, я приготовил тебе подарок. Даже два. Но это потом. Продолжай, милая моя чудь. Чудесная девушка. А ты правда владеешь магией?

Ида не ответила, продолжая поглаживать его лысый череп, обтянутый желтой, как пергамент, кожей.

– Чудь – великий народ, – скромно сказала она, – он обладает даром волшебства, тайной силой. Мы предупреждаем людей, предостерегаем их, помогаем путникам. И защищаем свои сокровища. Но это не сундуки с бриллиантами, а знания Беловодья… Охотников до них тоже много.

– Ты наивная, – задумчиво произнес он. – От тебя исходит миролюбие. Мне спокойно с тобой.

– Я знаю. Только не поступай больше так.

– Как, Ида?

– Прошлым летом ты попросил меня поближе познакомиться с соседом, одним стариком. Помнишь?

Жогин внутренне напрягся.