– Если только про это предприятие можно писать, – отозвался Гриша.

– Хорошо, допустим, нельзя. Давайте выпустим сочный фотореп из этого Филино, где дед без ноги, бабка без руки, подростки-мутанты и всё такое. Краткие истории местных жителей.

– Об этом уже писали, – не унимался Гриша.

– В каком-нибудь 1976 году? – Алик включил директора. – Я хочу донести до вас простую мысль: нам нужен трафик, нам нужно, чтобы люди заходили и читали нас. Я уверен, что наш читатель со смартфонами понятия не имеет про заметку в газете «Московский комсомолец», которая вышла до его рождения. Я первый раз слышу о Филино. Поэтому давайте не усложнять: просто находим всю жесть и выкладываем в рубрику без комментариев. Всё.

В разговор встряла Неля, которая уже некоторое время делала усталые жесты, то прикрывая зевки ладонью, то бешено стуча по экрану смартфона. Наконец, она не выдержала:

– А можно вы это потом обсудите?

– Хорошо, – кивнул Гриша. – Что у тебя?

Жжение в области мочевого пузыря достигло такой силы, что я извинился и вышел. Я наскоро вымыл руки, вытер их бесполезным бумажным полотенцем и вернулся на планёрку. Неля издалека была похожа на танцующую марионетку, суставы которой бьются из стороны в сторону, высекая идеи из воздуха. Подходя к столу, я услышал:

– … ну тот Братерский… Да! Которого Христов тогда классно отстебал.

Остальные радостно гудели.

Я подсел к столу:

– Что там с Братерским?

– Я вот рассказываю, – повторила Неля. – Братерский – это дуралей, у которого вечный словесный понос. Который тогда схлестнулся с Христовым…

– Я помню, кто такой Братерский, – сказал я. – Что с ним?

Неля объяснила:

– Ну, что с ним. Светит ему уголовно дело по 172.1 УК, это фальсификация документов, и, наверное, по 201-ой, злоупотребление служебными полномочиями.

Уголовное дело против Братерского? Любопытно. Нелю подогрел мой интерес. Она затараторила.

Оказывается, компания Братерского «Ариадна» страховала риски дольщиков «Алмазов», на пикете которых я недавно был. Когда дошло до выплат, «Ариадна» прокатила всех подчистую, отчего дольщики остались и без квартир, и без страховых компенсаций.

– А у нас есть страхование от рисков долевого строительства? – усомнился я.

– Блин, ты чего? – Неля понизила голос, ужасаясь моей тупости. – Оно не только есть, оно обязательно. Застройщик отстёгивает страховщику, а страховщик должен выплатить дольщикам, если что-то пойдёт не так.

– А уголовное дело при чём? – спросил я.

– Судя по всему, Братерский совсем зарвался, подмутил что-то с документами и отказал всем в выплатах по каким-то деревянным поводам. Ущерб миллионный. Ты прикинь сколько там дольщиков! Нет, тут надо разбираться, конечно.

– Да, интересно, – согласился Гриша, быстро конспектируя в блокноте.

Алик уже видел новый поворот сюжета:

– Короче, дольщики хотели распять руководство «Строймонтажа 127», а получается, те почти не виноваты – город забрал участок, страховая кинула на бабки, а их сделали крайними.

– Хорошая тема, – сказала полная Арина, которую бог наградил милой картавостью.

Эту картавость она довела до совершенства. Речь Арины звучала мягко, как галечный прибой. Всё сказанное ей было заверено печатью это картавой правдивости, тем более Арина в самом деле была правдива. От её голоса я впадал в транс и терял нить разговора.

Смущение Арины проявлялось, лишь когда она называла себя по имени: Арх-ина Кирх-жачёва. Её широкое русское лицо в эти моменты заливалось морозным румянцем. Мы особенно веселились, когда узнали, что она ещё и Марх-ковна. За какие грехи её наградили тремя буквами «р» в именах?