Фактически советская власть контролировала лишь Душанбе. Но в 1929 году Ибрагим-бек и Энвер-паша уже совместно осадили город и возникла угроза полного падения власти большевиков в регионе. В ходе переговоров командованию Красной армии удалось договориться с Ибрагим-беком о том, что ей будет позволено мирно, на почетных условиях, покинуть Душанбе. Ибрагим-бек все свои обещания выполнил.

Разумеется, без поддержки местного населения одержать победу в этой войне было невозможно – именно на это советское командование и направило основные усилия. Не все получалось гладко: даже в десятитысячной Красной армии Бухарской народной республики иногда вспыхивали восстания, направленные на поддержку басмачества. Тогда-то новой власти и пришлось пойти на многочисленные компромиссы, чтобы перетянуть на свою сторону народ – начать тесно сотрудничать с мусульманским духовенством, которое пользовалось огромным авторитетом. Достаточно сказать, что шариатские суды в регионе действовали вплоть до середины 1930-х годов! Разумеется, в их ведении остались только мелкие бытовые вопросы – в первую очередь касающиеся семейной сферы, с которыми было неудобно обращаться к посторонним людям. Возникло четкое разграничение полномочий: советские органы контролировали глобальную политику, не затрагивая сферу частной жизни, где все, в общем, оставалось как прежде.

Во многом именно благодаря такому симбиозу с религиозными институтами большевикам и удалось укорениться в Средней Азии, лишив басмачество социальной базы. Конечно же, позже, во второй половине 1930-х годов, с укреплением советской власти ситуация изменилась: вчерашние тактические союзники оказались не нужны, и все это заигрывание с местным колоритом быстро и довольно жестко свернули. Однако главная задача была уже решена: басмачество побеждено. На территории бывших Бухарского эмирата и Хивинского ханства прошли массовые аресты. Как и по всей стране, там были проведены показательные процессы, и сложившееся двоевластие оказалось полностью ликвидировано: отныне власть Советов стала безграничной и распространялась уже на все сферы жизни.

Тем не менее в 1920-е годы большевики старались смягчить переход к новым реалиям. В первую очередь это выражалось в политике религиозной терпимости, едва ли мыслимой в той же РСФСР[16]. Продвигалась идея о том, что борьба ведется не с исламом, не с традиционным укладом, а исключительно с общим врагом – ханами, беками, вождями племен и т. д. В некотором смысле это и в самом деле было так – например, тот же Ибрагим-бек был сыном одного из вождей ногайского племени локайцев[17], всячески ущемлявших таджикское население Восточной Бухары.

Отдельно следует отметить работу большевиков на Памире, в современном Горном Бадахшане, где им удалось заручиться поддержкой местной общины исмаилитов-низаритов, попавших в эти края еще в XI веке после падения Фатимидского халифата. Исмаилиты – представители очень интересного течения в исламе. Это закрытая секта с тайным учением, которое впоследствии переняли крестоносцы, тамплиеры.

Горный Бадахшан тогда, как и сейчас, был колоссально важен стратегически благодаря своему уникальному положению на границе с вечно беспокойным Афганистаном, так что эта дипломатическая победа значительно понизила градус напряженности в регионе и возымела весьма далеко идущие последствия. Исмаилиты поддерживали нашу борьбу с басмачеством, что также было очень важно, потому что до прихода русской власти они контролировали значительную часть границы. Эта граница, кстати, была проведена между Российской империей и Афганистаном в 1895 году – как результат борьбы с англичанами. Тогда же русское правительство взяло исмаилитов под свою защиту.