Постепенно стали появляться и командиры из местного населения, которым было куда проще находить общий язык с коренными жителями. В результате проделанной работы в регионе был наведен порядок, отношения с духовенством и местными авторитетными людьми наладились.

Позже началась работа непосредственно с басмаческими формированиями, по итогу которой на сторону советского правительства перешел сам руководитель басмачества Ферганской долины – Мадамин-бек. Сохранилась кинохроника, где Фрунзе принимает парад Первого маргиланского кавалерийского полка (пять тысяч сабель) вместе с Мадамин-беком, который отдает ему честь.

Стало ясно, что для успешной борьбы с басмачеством необходимо полностью изменить принципы, на которых строилась работа с туркестанцами: требовалось любой ценой привлечь на свою сторону местное население. Весь последующий мировой опыт антипартизанской войны показывает, что победить в такой ситуации можно только двумя способами: либо тотальной зачисткой, массовым террором с поголовным уничтожением, либо каким-то образом перетягивая местное население на свою сторону, чтобы добиться поддержки правительственных сил. Конечно же, в реальности эти два подхода комбинируются – вопрос только в их приемлемом соотношении.

Итак, вместо борьбы с местным населением главной задачей стала работа с ним по привлечению на свою сторону – и, надо сказать, это единственно верное решение было блестяще претворено в жизнь. Если раньше отряды Красной армии базировались только в крупных городах, в полностью враждебном окружении, то уже буквально через пару лет советская власть значительно расширила сферу своего влияния – и на достигнутом не останавливалась.

Однако пока Фрунзе всеми силами стремился мирно урегулировать конфликт вокруг Ферганской долины, в других районах Туркестана обстановка накалялась. В 1920 году руководство страны, опасаясь усиления британского влияния в регионе, приняло решение упразднить Бухарский эмират[12] и установить на его территории власть Советов. Последний бухарский эмир, Сейид Алим-хан[13], старался держать нейтралитет в подобных вопросах, дистанцируясь от всякого рода провокаций (особенно со стороны англичан), – он прекрасно понимал, чем это может для него обернуться. Но все же Бухарский эмират был взят Красной армией под контроль, что, как и следовало ожидать, привело к подъему басмаческого движения. Особенно ожесточенные бои шли в Восточной Бухаре[14], где образовалось несколько басмаческих отрядов. Во главе крупнейшего из них встал Ибрагим-бек[15], который пользовался колоссальным уважением среди местного населения.

Фактическим Старейшим эмиром Бухары в этот период был Энвер-паша, авантюрист и бывший военный министр турецкого правительства, лично ответственный за геноцид христиан в Османской империи – армян, ассирийцев, греков и др. Надо признать, что советское руководство было тогда довольно всеядным в плане привлекаемых кадров и верило на слово любому, кто заявлял, что готов бороться с мировым империализмом.

Энвер-паша лично встречался с Лениным и был направлен устанавливать советскую власть в Туркестане, получив для этих целей весьма щедрое финансирование. Однако по прибытии в Среднюю Азию он немедленно собрал отряд из пленных турок, оказавшихся там после Первой мировой войны, и объездил под своим командованием все басмаческие формирования. Довольно скоро под его началом сформировалась двадцатитысячная армия. Не подчинился Энвер-паше только Ибрагим-бек, который был вполне самодостаточной личностью. В результате к концу 1920-х годов практически вся территория современного Таджикистана оказалась под контролем басмачей, которых поддерживало местное население.