– Мы с другом путешествуем, – ответила Элая, стараясь, чтобы её голос звучал уверенно. – Целый день в дороге… Вот и решили остановиться на ночлег.

– Друг, значит? – Старуха вновь покачала головой, будто пытаясь стряхнуть с себя какие-то мысли. – И куда же держите путь, дитя?

Элая заметила, как у неё дрожат руки, но попыталась скрыть это, скрестив руки на груди.

– Я направляюсь к тётушке в Дуганшит. Она… приболела.

Старуха снова наклонила голову, в её взгляде скользнуло что-то неуловимое.

– Как тебя зовут, милая?

– Элая.

Она пристально посмотрела в глаза собеседнице, ощущая, как сердце бьётся всё чаще.

– Да-да, прости старуху, – прохрипела та, дёрнув головой, как будто её что-то мучило. – Я ведь не представилась… Зови меня Акрев.

Элая слегка нахмурилась, но продолжила разговор, чувствуя странную тревогу внутри.

– А что вы здесь делаете, госпожа Акрев?

Она попыталась говорить вежливо, но напряжение нарастало. Гамалей на её груди едва заметно пульсировал, словно предупреждая о скрытой опасности.

Акрев резко отвернулась от Эллеи, так что та смогла увидеть лишь её худую, согбенную спину. Старуха засуетилась, лихорадочно шаря в складках своего потрёпанного одеяния, словно что-то искала. Внезапно она развернулась, и резким взмахом руки метнула в сторону Эллеи пригоршню зелёного порошка.

Эллея не успела отшатнуться. Песчинки осыпали её лицо и грудь, проникнув сквозь кожу, словно растворяясь в ней. Голова начала мутнеть, в ушах зазвенело, а сознание словно ускользало. Сквозь этот нарастающий туман она всё же различила тот же нежный, обволакивающий голос, так странно не соответствующий жуткой внешности старухи:

– Ждала тебя, Эллея… Конечно, ждала… Мы знаем о тебе больше, чем ты думаешь…

Эллея пошатнулась, её ноги подкосились. Пространство вокруг поплыло, границы реальности начали стираться, будто она находилась между сном и явью. Мысли спутались, и она уже не понимала, где находится и что должна сделать.

Акрев, всё это время внимательно следившая за состоянием девушки, внезапно вскрикнула и метнулась вперёд. Одним прыжком она преодолела несколько метров, неожиданно оказавшись перед Эллеей. Её костлявые пальцы сомкнулись на шее девушки, сдавливая горло с пугающей силой. Эллея захрипела, отчаянно пытаясь вырваться, но слабость охватывала её, не давая сопротивляться.

Внезапно взгляд старухи остановился на кулоне, покоившемся на ослабевшей шее Эллеи. Глаза Акрев расширились, и она с хриплым воплем схватила камень, её голос исказился в безумном крике:

– Гамале-е-ей! Теперь он мой! Мооой!

Только её пальцы сомкнулись на камне, как тело старухи выгнулось, и её пронзило вспышкой ослепительного света. Из рта вырвалась пена, её лицо исказилось в гримасе боли. Грудь судорожно вздымалась, и она начала задыхаться, издавая резкие свистящие звуки.

В её сознании мелькнула паническая мысль: Меня предупреждали… Меня предупреждали не касаться камня… Но я… Я хотела… Величия… Силы…

Стараясь понять, что происходит, Акрев вдруг увидела Эллею. Та уже не лежала безвольно на земле – она парила над землёй, окружённая мягким белым светом. Её глаза вспыхнули красным, а лицо стало спокойным, словно чуждым прежней боли. Одна рука Эллеи, охваченная серебристым сиянием, сжала шею старухи в ответ, лишая её возможности двигаться.

Эллея шептала что-то… Её губы беззвучно произносили слова, которых Акрев не могла разобрать, но понимала: это было заклинание. Её губы шевелились быстрее, а свет вокруг становился всё ярче.

В отчаянии Акрев судорожно пыталась разобрать слова, надеясь, что если поймёт заклинание, то сможет освободиться. Но магия была слишком древней, слишком сильной…