Очевидно, что это тянущее душу воспоминание, которое словно упрямый вирус, снова и снова мучает душу, всплыло из моря, где все напоминало о тех удивительных месяцах с ней.

Лёгкая головная боль в районе затылке, как предрассветный час, когда тьма уже рассеивается, но солнце ещё не поднялось из-за горизонта. Но я знал, что вскоре пылающие лучи боли сделают пыткой мой рабочий день. И тогда мне пришла в голову простая, как любая основательная истина, мысль – зачем терять время и здоровье в алкоголе, когда передо мной необъятные задачи? Ради чего портить карьеру, здоровье? Неужели у меня не хватит силы воли, жить полной жизнью без жалкой анастезии?!

––

В этот год на мой день рождения он пришёл. Понятно один. И уже не пытался изображать веселье. Я представил ему Наташу.

Мне было стыдно сказать Ивану, как я счастлив. Нет, как мы счастливы. Говорить о ней с одиноким, брошенным, всё равно что пировать перед голодным. Да и наша любовь, она столь огромна, столь очевидна… Потому на вопросы коротко отвечал, что женюсь, что свадьба. Да и что говорить, он всё видел, всё понимал, – для нас никого иного рядом быть не может и ждать лучшего даже теоретически невозможно!

Счастье подлинной любви уникально и определённо!

Забыв, что он отец, рассказывал, какой это страх (как пройдёт?!) и облегчение (всё позади, они живы!), и какая-то ослеплённость сияющими чувствами – ты вроде и счастлив, но не можешь познать радость. Он слушал, попивал вино, а после сказал:

– Я сам счастлив, от того, какая у тебя прекрасная семья. Я тем больше рад за тебя, потому что у меня больше нет семьи.

Иван хорошо знал, что будет делать сегодня, завтра, через месяц, полгода, но не в прошлом ни в будущем не находил для чего жить, словно был близорук, словно нёс в ночи свечу, и она освещала только его жалкое тело.

Дни мои были заполнены работой, новорождённым Серёжкой, языковыми курсами до последней минуты. Единственно свободным оставалось воскресение, но и оно забивалось отложенными с будней заботами. Поэтому был благодарен Ивану, что его вниманием держалась дружба. Он звонил, часто навещал крестника, не обижался, что я не выполнял его просьбы и забывал отвечать на сообщения. Я чувствовал вину, всё хотел сказать ему, как ценю, а после передумал, – куда ему податься? У бывшей жены новый мужчина, друзей нет, девушки нет. Я сочувствовал ему, но в сочувствии снисходил; талантливый, умный, а растратил жизнь впустую, – сидит мелким чиновником в министерстве, ни семьи, ни отношений. Дочь вроде есть, но не живёт с ним. Он даже машину купил себе букашку. А какие смешные деньги он зарабатывает, с его умом, трудолюбием?!

Как прозорливо мной тогда, совсем мальчиком, была увидена его судьба неудачника! Его судьба есть доказательство моего ума, моей проницательности, моего дара предвидения!

Он друг. Но я не могу не ощущать своего превосходства. Кто он объективно? Чинуша. Покорный исполнитель чужой воли с малой зарплатой и без перспектив. В его возрасте, свободный от обязательств, здоровый, он мог бы жить, а он после развода словно продолжает инерцию разрушения. В нём она заложена изначально.

На крестины Софьюшки приходил Иван. Мы с Наташей суетились с гостями, а он разговаривал с моими родителями, выпивал с отцом. Ловил его добрые, но печальные взгляды на детях, себе, жене. Когда ложились в кровать, жена сказала:

– Жалко Ивана. Какой-то он неустроенный.

Неустроенный! Какое точное слово подобрала моя умница! Именно неустроенный! Здоров, образован, пусть одинок, не сложилось в личной жизни, так строй карьеру! Преград нет, я это точно знаю. Преграды в нашем сознании! Но донести не знание, а вложить своё понимание в его сердце – невозможно! Увиденная на школьной вечеринке его судьба неудачника воплощается во всём. Чиновник, ответственный слуга чужих повелений! В его возрасте он должен зарабатывать, если не как я, то хотя бы прилично, а он… Настойчиво повторяю, что нет непреодолимых препятствий, дороги лежат под нами, надо выбрать свою! Но меня слушает мелкий чиновник на побегушках из министерства…