Виктор даже встал из-за стола и шагнул к ней. Потому что почувствовал, что должен что-то сделать. Самое меньшее – это положить свою крупную пылающую жаром руку, на ее, худенькую и холодную. И все же, как бы это ни вписывалось в рамки приличия, он возжелал ее. Вот Софья, порой упрямая и неприступная, порой нежная и улыбчивая, в пижамном комплекте: синяя кофта со звездами и такие же штаны, навевающая экзотические мысли из далекого стихотворения, две строчки которого, быть может, были такими: «Я вас отпускаю, но знаете – все еще любви питаю».

Она усмехнулась. И от ее усмешки по телу пробежали мурашки. Огонь в его глазах резко вспыхнул, и так же быстро погас. Он вынужден был отступить и вновь вернуться на место.

На первом месте его новая задумка. К ней все было готово. Более того, Виктор заранее прикупил крупный по формату холст! Намного больше ранних. И в предвкушении работы, в мозгу его бушевала страсть и вожделение. Он аккуратно разложил кисти на табуретке рядом с собой. На грязной табуретке, потрепанной жизнью и пережившей разлившиеся по его неосторожности краски. Она была невысокая, но до того грязная, что сидеть на ней категорически не следовало. Сам же он работал стоя. Первоначальным действием, конечно же, шел набросок. Карандаши также были приготовлены, ждали своего часа. Уши его уловили звук ее шагов по коридору, затем он увидел и ее. Увы, голой она не была. Софья оделась в нижнее белье, красивое, черное, с кружевами на лифе. Она подошла к месту, где обычно позировала и спросила:

– Ну что, как мне лучше встать?

– Так?! По-моему, мы договаривались не об этом, – Виктор едва удержался от того, чтобы посмотреть на жену с нескрываемой негодованием. Такие перепады эмоций случались с ним редко, но имели место быть. Дабы избежать негативных последствий, он научился их сдерживать.

Софья ничуть не смутилась, скорее разозлилась.

– Я не могу. Тем более я не сказала, что буду полностью голой. Нарисуй вначале так. Если картину купят – то я, может, сниму верх. Рисуй, – приказала она.

В словах ее была логика. Виктору было обидно, что его вкусы не учлись, но с ней был в некоторой степени согласен. Скрипя зубами, он взял в руки карандаш. Вспомнилась старая поговорка: «великие дела начинаются с малого». Больно было признавать его согласия с ней. Такой уж он был человек. Необходимо было получить все и сразу. Его расстраивали неудачи, но при этом победы готов был праздновать с салютом.

Он вытянул вперед правую руку, измеряя примерные пропорции жены и соотнося их с холстом.

– Лицо будет видно?

– Ни в коем случае.

Жаль. Лицо бы люди оценили, – подумал он, но вслух ничего не сказал. Она сидела перед ним прямо, сложив руки на коленях, словно фотографировалась на паспорт. Ужас, да и только! В работе должна быть подвижность, динамика. Так зрителю будет интереснее разглядывать детали, и он не пройдет мимо, как зачастую происходит с музейными экспонатами. Ох, даже в портрете присутствует подвижность! Только там она выражается во взгляде и наклоне головы. Кому понравится смотреть скучное позирование?

Виктор сунул карандаш за ухо и подошел к ней. Взял ее правую руку в свою, и, отчего-то сравнивая себя с мальчиком, который лепит из пластилина, положил руку на талию. Точно также сделал и с другой. Затем приказал ей выпрямить спину. Она повиновалась ему без единого слова. Теперь было лучше, но все же недостаточно хорошо. Для себя он решил: писать будет по подбородок и полностью до пола. Как и подобает картине, вместе со стулом, с полом и фоном. Фоном не абстрактным, а именно таким, какой у них в квартире. Для большей эффектности он попросил, как приказал, раздвинуть ей ноги. Тут она помедлила, с сомнением глядя на него снизу вверх. Не для этого ли она надела белье? Чтобы одновременно откровенно сидеть, но при этом ничего не было видно. Подозревал, что именно для этого. Кому захочется покупать картину, на которой будет изображена не раскрепощенная, легкая, открытая и красивая девушка, а сжатая, застенчивая, сгорбившаяся и прикрывающая и без того закрытое тело. Какую картину с большей вероятностью купят? – ответ очевиден. К огромному счастью, она приняла ту желанную позу. Виктор поведал ей, как именно хочет сделать. Пообещал, что не будет сильно трепетать над схожестью, и самое главное, без лица. На этот счет Виктор свои планы чуть изменил.