– Как продвигается твой творческий бизнес? – дружелюбно спросила Мария, отпивая чай из кружки.

– Хорошо, – сказал он, а сам вспомнил ту картину. Софья, перед прибытием друзей попросила ее убрать куда-нибудь подальше, или хотя бы перевернуть, чтобы не видеть, что на ней нарисовано. Незнакомый бы человек и не подумал бы, что на нем изображена Софья, а вот они догадаются, если увидят. Виктор послушался ее. Конечно, не убрал, считал, что некуда было убрать, поэтому – второй вариант. Тем не менее, они легко могли увидеть эту картину в интернете. И все же, Софья хотя бы избежит неловких вопросов по этому поводу.

– Какая была последняя работа? – Александр явно интересовался его творчеством, искренне питал страсть узнать об этом больше, ибо его самого с искусством мало что связывало. Был другой склад ума, и кроме как смотреть и восхищаться каждой работой, даже если она и нарисована неумелой рукой ребенка, он не мог.

– Портрет Софьи, – Виктор намеренно умолчал о последней работе. Незачем им знать о его теперешних планах. Он не стал украдкой поглядывать на Софью, это странно смотрелось бы в глазах друга, да и она ничем не выдала себя. Виктор чувствовал себя так, словно совершил ужасную глупость, точно от того, ложь он скажет или правду, зависит вердикт судьи. Не понимал, чем это обусловлено, но вскоре чувство пропало. Он забыл, что испытывал его уже через минуту. Так уж устроена человеческая память.

– Этот портрет стал моим любимым, – вдруг сказала Софья. – Мы решили оставить его у себя.

– Это правильно, – Мария протянула руку к середине стола и взяла оттуда шоколадную конфету. – Ни к чему все продавать, так у вас не останется своего. Не будет чем любоваться. – Она развернула конфету из фантика с ужасным хрустом, которой прошелся по всей кухне и неприятно отразился в ушах. Как некоторым было неприятно слушать звуки пенопласта о стекло, или как ногти скрежещут по чему-то металлическому, так и Виктор еле удержался от того, чтобы скривиться.

– Мне, – задумчиво произнес Александр, – было бы интересно посмотреть.

– Да, я бы тоже с удовольствием взглянула.

Виктор внутри себя преисполнился. Пока картину не купили, была отличная возможность полюбоваться ей. Поднявшись из-за стола, он кивнул гостям в сторону коридора. Улыбки не было на его лице, но глаза всем видом выдавали его хорошее настроение. Они чуть прищурились, образуя морщины по бокам и внизу. Это говорило о том, что в прошествии многих, очень многих лет он будет тем единственным веселым стариком, умеющим понять шутки молодого поколения и поддерживать с людьми добрые отношения без малейшей злобы.

Он провел гостей в свой кабинет, предварительно попросив не трогать картины руками, только смотреть. Софья в свою очередь осталась на кухне. Виктор провел рукой по воздуху, как бы указывая на картины. Среди всех особенно выделялся как раз-таки портрет. Само собой, он перекрывал собой часть других его картин, оттого и бросал на себя восторженные взгляды зрителей. Будто бы заставлял смотреть на себя, созерцать часами. Реакция его друзей была такой, какая бывает и у других людей, когда им действительно что-то нравится. После увиденного послышались удивленные вздохи и комплименты, которые Виктору приходилось слышать из раза в раз, но в измененной формулировке. И все же ему стало приятно, потому что иначе никак.

– Это прекрасно! – воскликнула наконец Мария. Мало прошло времени, с момента первого взгляда на портрет. Невозможно было до конца понять смысл, увидеть, даже не детали, а основные элементы. Можно было уловить лишь красоту образа, чего, конечно, было недостаточно для ценителя. Для любителя же, или случайного прохожего – в самый раз. Вот и им было в самый раз.