Безумная погоня Элоиза Джеймс

Шангтшлл-Хаус Аимпли-Сгпоук, Уилтшир

Гораздо легче одеться, когда задача состоит в том, чтобы спрятать тело, чем когда имеется желание оставить отдельные его участки обольстительно неприкрытыми. С этой бесспорной истиной согласятся все женщины без исключения.

В дни, когда Эсме Ролингс царствовала в лондонском обществе, у нее на одевание уходили часы, после чего она, как гусеница, являлась из своего кокона: черные кудри, сияющие шелком на перламутровых плечах; корсет, чудесным образом зависший в последний момент в воздухе, грозя ежесекундно соскользнуть на талию; изящные изгибы, задрапированные тканью, столь легкой и откровенной, что у многих джентльменов при одном только взгляде на нее подкашивались колени.

Теперь же ей требовалось ровно двадцать минут, чтобы одеться, но мужчины в ее окружении не проявляли иной реакции, кроме острой неловкости от присутствия женщины с животом величиной с огромное пушечное ядро.

– Говорят, я толстая, как свиной пудинг, – как-то пожаловалась Эсме своей тетушке, глядя на себя в зеркало.

– Я бы этого не сказала. – Виконтесса Уидерс сидела в небольшом кресле, роясь в своем ридикюле. – Пропади ты пропадом, никак не могу найти носовой платок.

– Ужасно толстая, – не унималась Эсме.

– Ты носишь под сердцем ребенка. – Арабелла подняла голову и прищурила глаза. – Меня никогда не прельщало это состояние, но ты, моя дорогая, способна изменить мое мнение. Возможно, твой пример покончит с глупой традицией женщин обрекать себя на затворничество в подобном положении.

– Тьфу ты, – довольно грубо бросила Эсме, – так я скоро достигну слоновьих размеров! Никто не пожелает видеть меня на улицах Лондона.

– А по мне, твои размеры не выходят за пределы нормы. Правда, я впервые вижу женщину, которой скоро рожать. Когда у тебя срок, дорогая? Завтра?

– Дети – не гости, которых ждут к обеду, тетя Арабелла, они сами выбирают удобный момент. Повитуха считает, что это произойдет в ближайшие недели.

– Чудесно! Я готова помогать! – Арабелла выпростала руки, словно собиралась подхватить младенца.

Этот жест заставил Эсме улыбнуться – Арабелла была ее любимой родственницей.

– Как это любезно с твоей стороны, тетя, навестить меня в самый разгар сезона.

– Ерунда! И за пределами Лондона можно хорошо развлечься. Меня всегда убивала традиция беременных женщин запираться в глуши. Француженки в этом плане куда разумнее. Мария-Антуанетта танцевала на балах до самого момента разрешения от бремени. Завтра сюда прибудут еще несколько человек, а сегодня мы поужинаем вдвоем, если к нам не присоединится Стивен Фэрфакс-Лейси. Полагаю, ты знаешь, что твоя подруга герцогиня Гертон тоже в положении? Если она родит мальчика, Фэрфакс-Лейси, очевидно, потеряет титул, который является всего лишь почетным, но все равно мы должны поддержать его, не так ли?

Эсме испуганно вскинула голову:

– Фэрфакс-Лейси? Я не в том положении, чтобы принимать дома гостей, тем более если среди них человек, с которым я едва знакома!

Арабелла пропустила ее замечание мимо ушей.

– Я также захватила с собой компаньонку. Зачем скучать в одиночестве, когда в этом нет необходимости? Сезон в разгаре, но я склонна считать, что мое приглашение имеет больший вес, чем какой-нибудь скучный маленький раут в Лондоне.

– И все же, тетя, это не совсем подходящий…

– Ерунда! Я обо всем позабочусь. По правде говоря, я уже позаботилась. Еще я привезла с собой кое-кого из своей обслуги, потому что с людьми, нанятыми в деревне, всегда возникают невероятные трудности.

– О! – простонала Эсме, гадая, как к этой новости отнесся ее дворецкий. Впрочем, несколько дополнительных лакеев не помешают, если ей придется пересесть в кресло на колесах.

– Для тебя также приготовлена корзинка, битком набитая кремами и мылом. Ты должна немедленно все перепробовать!

– К чему это, тетя, – Эсме нахмурилась, – ты ведь не станешь меня сватать, правда? Мой муж умер всего восемь месяцев назад.

Арабелла вскинула тонко выщипанные, подведенные карандашом брови:

– Если ты снова назовешь меня «тетей», я зарыдаю! Я не хочу чувствовать себя старухой. Для тебя я Арабелла и мы, в конце концов, одна семья.

– Да, но…

Однако Арабелле никогда не хватало терпения дослушать собеседника до конца.

– Это ужасно – быть вдовой, я знаю, поскольку трижды сама это испытала. – На мгновение она задумалась. – Однако думаю, я могла бы выйти замуж, если бы захотела. Проблема не в этом…

– Разумеется, нет. Лорд Уиннамор женился бы на тебе хоть сию секунду. – Эсме согласно кивнула.

– Кстати, я пригласила и Уиннамора; он прибудет завтра. Моя дорогая, участь вдовы никого не вдохновляет. Что ты думаешь о Фэрфаксе-Лейси? У него сильные ноги, и зад его мне тоже нравится. – Арабелла вылила на ладонь и втерла немного чудодейственного миндального крема в шею. – У него денег куры не клюют, хотя ты в них особенно не нуждаешься, поскольку Ролингс неплохо тебя обеспечил. Смысл в другом: Фэрфакс-Лейси – хороший человек и в ближайшее время не испустит дух. Запас жизненных сил – вот что нам нужно в мужчине. Взгляни на меня: трижды побывала замужем, и ни один из моих мужей не дожил до нынешних дней.

Эсме вздохнула. Было ясно, что бедного мистера Фэрфакса-Лейси будут неутомимо к ней подталкивать, пока он не спохватится.

– Сегодня счет не в нашу пользу. – Арабелла вздохнула. – Ты, я, твоя подруга леди Годуин да моя компаньонка.

– Кто она?

– Леди Беатрикс Леннокс.

Что больше всего раздражало Эсме в беременности, так это значительное ослабление памяти.

– Кажется, я ее не знаю…

– Конечно, знаешь, – ответила тетка довольно бесцеремонно. – Беатрикс – одна из дочерей герцога Уинтерзолла. В свой первый сезон, к несчастью…

– Та самая дочь? – Теперь Эсме вспомнила. – И ты считаешь ее своей протеже?

– А что тут особенного? – Арабелла взбила перед зеркалом кудри. – Я могу перечислить тебе целый список тех, кто считает моей протеже тебя, включая твою матушку. Господь знает, сколько раз Фанни жаловалась на мое влияние.

Эсме наморщила лоб.

– Если мне не изменяет память, леди Беатрикс застали на месте преступления. Со мной такого не случалось.

– Ну, может, дело в том, что тебя просто ни разу не поймали…

Эсме вдруг ясно представилась некая гостиная в доме леди Трубридж, и она благоразумно промолчала. По крайней мере ей уже удалось выйти замуж, когда она начала жизнь, снискавшую ей репутацию бесстыдницы Эсме.

– Надеюсь, ты завела себе компаньонку не для того, чтобы позлить матушку?

– Твоей матери пойдет только на пользу, если она некоторое время пообщается с Беатой. У девочки стальной характер, и ей доставляет удовольствие заставлять людей шевелиться. Когда ты познакомишься с ней, дорогая, сама увидишь. Она далеко пойдет, попомни мои слова!

– О Господи! – воскликнула Эсме, внезапно вспомнив про дамский кружок шитья. – Забыла сказать тебе, тетя Арабелла, что я теперь стала очень респектабельной особой.

Арабелла фыркнула:

– Зачем, скажи на милость, тебе понадобилось это?

– Прости, но я обещала бедному Майлзу впредь избегать дурной славы.

– Чертовски странно! Ты, Эсме Ролингс, коротаешь свои дни в Уилтшире подобно сельским кисейным барышням! Неужели ты решила покончить со своей вольницей?

Эсме решительно кивнула. Пусть тетя ухмыляется сколько влезет, отныне она будет вести жизнь уважаемой вдовы и матери.

– И как же ты осуществляешь это чудесное преобразование? – Арабелла недоверчиво покачала головой.

Эсме пожала плечами:

– Все очень просто. Я вступила в местный дамский кружок шитья и теперь…

Но в присутствии Арабеллы Эсме всегда было трудно закончить фразу.

– Ты? Ты вступила в дамский кружок шитья?

– Да, вступила, – ответила Эсме с достоинством. – Это весьма стоящее дело, тетя Арабелла. Мы шьем простыни для бедняков.

– Не хотела бы я оказаться на твоем месте! Дай мне знать, когда ожидается приход дам, и я скроюсь с глаз, – сдавленно хихикнула Арабелла. – Я и Беате сообщу. Осмелюсь предположить, что она предпочтет сбежать в деревню, лишь бы не оказаться в окружении группы белошвеек.

Лицо Эсме омрачилось.

– Не нужно надо мной смеяться.

– Ну тогда, может, ты хочешь, чтобы я вернулась в Лондон, оставив тебя в кругу достойных матрон?

– Нет! – Эсме сказала это от всего сердца. – Пожалуйста, тетя Арабелла, не уезжай. Я так рада, что рядом со мной кто-то есть. Ты же знаешь, с мамой мне непросто – она так и не оправилась после смерти моего маленького брата.

– Безусловно, это была большая трагедия. Бедный малыш…

– Порой я боюсь за своего младенца, – призналась Эсме. – Что, если он тоже… .

– Нет-нет, этого не произойдет! – Арабелла всплеснула руками. – Я не допущу. Кстати, сегодня у нас соберется настоящий девичник. Единственным мужчиной среди собравшихся будет Фэрфакс-Лейси, если, конечно, приедет. И все равно я хочу, чтобы ты жила полной жизнью, а не сидела сиднем и не жаловалась. Так что, дорогая, постарайся не разочаровать меня.

Стивен Фэрфакс поправил галстук и в сотый раз задумался о том, что ему за нужда идти на домашний прием во время парламентской сессии. Присоединяясь к приглашенным в дом бесстыдницы Эсме Ролингс, он пропускал очень важную тему Хлебных законов[1].

Последние десять лет Стивен постоянно боролся за благосостояние простых людей и никогда не пользовался своим почетным титулом, который носил как наследник кузена Камдена, герцога Гертона. В палату общин его выбрали за собственные заслуги и убеждения, но… Куда привели его эти убеждения? Десять лет бесплодной борьбы истощили его силы, а теперь он и вовсе потерпел поражение.