– А вот и почтенный и достопочтенный его ясность собственной персоной, – перед Ойтешем из ниоткуда появился Тьюкс, почти что беспрестанно смеющийся молодой мужчина, и по своему обыкновению захохотал.

– Господин Ойтеш, – напомнил его ясность, слегка обидевшись.

– Да, да, ваша ясность. Ну и дурноваты же вы сегодня. Неужели поднялись с утра пораньше, дабы королевством воротить? А оно-то не спит, не храпит, а вы спите так долго, так долго.

Самое роскошное облачение наиболее вульгарной из придворных дам не было и вполовину столь же заметным, как яркий халат Ойтеша.

– А вы вырядились так, будто хотите есть с королём из одной миски, ваша ясность! – не унимался Тьюкс.

– Ваша ясность, да вы же совсем не слушаете нас! – донеслось из толпы.

– Да его ясности плевать на нас, мы слишком скучны для него!

– Ваша ясность, а наряд ваш, хочу заметить, весьма непрост. Ну и королевский же у вас видок! Вам бы только корону, ваша ясность, – Тьюкс изнемогал от смеха. – Подать корону королю Ойтешу!

– Ах, он корону захотел? – выкрикнула какая-то женщина с корзиной, она стояла достаточно близко, чтобы Ойтеш её услышал. – А еды нам кто-нибудь пожалует? Моя корзина пуста, наполните её вашим враньём, ваша ясность!

– Гнать его отсюда и дело с концом! – рявкнул кто-то. – До наших бед и горестей ему дела нет, он вон как отъелся, пока мы голодаем!

– Мы не хотим жить рядом с этими выродками!

После этих слов все притихли, только Тьюкс не перестал ухмыляться. Ойтеш, наконец, очнулся. Все уставились на него, нетерпеливо затаив дыхание, ожидая, что же он скажет на это. А Это было совсем другое дело.

– О чём это вы толкуете? – спросил Ойтеш. Из толпы вышел пожилой мужчина безобидного вида и приблизился к Ойтешу. Стражники не сочли нужным преградить ему путь.

– Ваша ясность, – сказал он, и Ойтеш впервые услышал учтивость в этих словах. – Вы, верно, не знаете…

– Разумеется, не знает! – перебила женщина с корзиной. – Откуда ему знать?

Пожилой мужчина медленно повернулся и так впился в неё глазами, что она стыдливо сморщилась.

– Ваша ясность, я говорю о выродках, – продолжил он. – Об этих омерзительных тварях, что поселились среди нас.

– Да, я что-то такое слышал, – замялся Ойтеш. – Но чем же они вам так неугодны?

– Ваша ясность, это проклятые создания. Им не место здесь, эту скверну нужно искоренить. Не удивлюсь, если именно она и является первопричиной всех бед, что заставляют нас молиться Неизвестным богам со всем усердием, на которое мы способны.

– Поэтому у нас и нет короля! – крикнул кто-то.

– Ведь кто захочет встать во главе выродочьего королевства?

Раздались одобрительные возгласы. Вечно весёлая физиономия Тьюкса искривилась.

– Позвольте, но я даже не король, – нервно улыбнулся Ойтеш. – Я не вправе распоряжаться судьбой других.

– Ваша ясность, я и не прошу вас распоряжаться.

– О чём же вы тогда просите?

– Я прошу лишь об услуге королевству и его подданным, которые будут превозносить вас, если ваша ясность откликнется на их страдания.

– Как твоё имя?

– Гегес, ваша ясность.

День близился к концу. Уставший от собственного возмущения народ понемногу разошёлся по домам, но у Ойтеша ещё было над чем подумать. В королевских апартаментах было тепло и душно, наверное, даже слишком, потому Ойтеш думал не о предстоящем утомительном разговоре, а о том, как бы поскорее взобраться на прохладную постель. Он устроился в дядином кресле поудобнее и незаинтересованно слушал то, о чём Гегес выразил намерение рассказать исключительно наедине, настояв на личной аудиенции. Впрочем, Ойтеш был не из тех, с кем непозволительно на чём-либо настаивать.