Нинка было пыталась разлепить ссохшиеся от страха губы, но не успела, бабка снова заговорила: «Ох горе то какое! Не дождалась тебя бабушка то! Уж так она тебя ждала! Так мы тебя все ждали! Что же ты не ехала то?»
От вкрадчивой скрипучести старухиного голоса в животе шла совершенно необъяснимая борьба – одновременно тошнило и было как то приятно что ли, Нинка не объяснила бы это состояние словами при всем желании.
А Старуха тем временем продолжала: «Как же все таки человек то устроен! При жизни и видеть его никто не желает! А как помрет, так сразу про него вспоминают… Точнее про его имущество! Да Нина? Бабка то тебе и не нужна вовсе! Зачем тебе бабку то видеть?! Тебе бы дом поскорее продать да и все!»
От этих слов, в Нинке вспыхнула какая то несвойственная ей досада, она была явно сама не своя и после короткой паузы, она не выдержала и практически выкрикнула в ответ: «Кто, не желает бабку видеть?! Я?! Да я бы с радостью с ней пообщалась, да обнялась! Она хоть и вредная старуха была, но я бы очень хотела увидеть ее еще раз хотя бы!» Сказав эти слова, она почувствовала еще больший прилив тошноты.
Бабка же радостно сощурила и без того скрытые морщинами глаза, наклонила голову на бок и крайне сладко, я бы даже сказал приторно сладко спросила: «Что и в дом бы старушку впустила?» особенно страшно в этот момент выглядел ее правый глаз, напрочь затянутый бельмом…
Нинка не нашла ничего лучше, как показаться хорошей девочкой и сказала в ответ: «Конечно впустила бы! Да пусть приходит! Это же ее дом то, в конце концов! Только увы, не сможет она больше придти! И не судьба нам увидеться!»
И тут старуха захохотала так, что Нинка едва не лишилась чувств от ужаса.
«Поверь, нет ничего невозможного! Главное, что ты вслух произнесла! А уж коли сказано, то непременно будет сделано!» – с хохотом проговорила старуха и резко повернувшись к Нинке спиной, пошла прочь, опираясь на старую, черную палку…
После этой встречи Нинка была словно сама не своя. Она ходила туда-сюда и не помнила зачем… В горле стоял ком, а в животе по прежнему сидел зародыш вязкой тошноты…
Куда бы она ни шла и что бы не делала, в голове звучал противный голос Агны и Нинка решилась на крайние меры, что бы уснуть она решила выпить, в машине у нее уже года два болталась бутылка коньяка, которую она никак не могла вытащить из багажника. Усевшись на кровать, Нинка сжала с силой почти полный стакан и зажмурившись стала вливать в себя содержимое. Выпить все не получилось, алкоголь никогда не был ее коньком, но принятого вполне хватило, в голове исчез шум, а в животе тошнота, появилась легкость и уверенность в завтрашнем дне, алкоголь делал свое обманное дело…
Перед глазами летали образы увиденных сегодня людей – вот потенциальный покупатель стоит и думает, вот Володька возвращается в тачке домой, а вот страшная Агна которую дед Сомон гонит прочь пучком полыни…
День открытий
Проснулась Нинка от того, что услышала чей то голос, сначала она приняла его за продолжение сна и не придала никакого значения… Плотнее прижав к щеке подушку, еще мокрую от слюны, она вновь провалилась в сон, но голос был вполне реален и она вновь проснулась.
«Вот, что за люди!? Ведь четко же сказано было – нарви полыни да обложи дом! Кто должен это делать? Я?» – бубнил кто то из кухни.
Нинка подскочила, как ужаленная и сидя на кровати пыталась придти в себя. В голове продолжался хоровод лиц, только еще прибавилась лихота от выпитого перед сном. Она сидела и ругала себя, за вечернюю слабость – ведь сколько раз зарекалась не пить! Ну не ее это! А тут еще видимо забыла дверь запереть перед тем, как спать ложиться. Она стала судорожно искать одежду, дабы не светить срамотой перед неизвестным, тем кто сейчас столь нагло хозяйничает в ее доме.