Насколько я помнил по своему опыту службы в Вооруженных силах, мы выводили на своей форме личные номера. Залез в интернет, чтобы убедиться, и, действительно, в первой же статье нашел подтверждение: на вещах и предметах одежды, находящихся в подразделении (фуражки, куртки, мундиры, сорочки верхние солдатские, галстуки, брюки), обуви и снаряжении, которые выдаются военнослужащим срочной службы, проставляется клеймо № 3 с обозначением номера военного билета военнослужащего.

Вызывал Крошкина, Княжина и всех, кто еще оставался на работе. Провели мини-совещание. Все согласились, что это личный номер, да и защитный цвет одежды стал понятен.

– Крошкин, срочно готовь запрос в часть, какой у Порошина был личный номер, сейчас подпишу, и завтра рано утром ты должен быть там. И фото трупа покажешь, может, еще остались, кто служил тогда.

– Иван Василич, Олег, выясните завтра, что с трупом. А теперь быстро все по домам.

Следующим утром в 7.30 я уже подходил к своему кабинету, между ручкой и дверью заботливо была вставлена скрученная в рулон сводка преступлений по городу[7], которую по нашей линии каждое утро отрабатывала Наташа Крысанова, приезжавшая для этого на работу в 6.30. Подумал, что надо бы ей при жизни памятник поставить. Только успел снять пальто, раздался звонок, Наташин голос в трубке звонко произнес:

– Доброе утро, Дмитрий Владимирович. Кофе готов, заходите.

Взял папку с документами на подпись, сводки и спустился на четвертый этаж, к Наташе. Пахло свежим кофе и домашним печеньем.

– Доброе утро, Натуля. Опять вкусняшки? Мы же договаривались: вы с Маришей меня каждый день сладким кормите. Хотите, чтобы я стал толстым и ленивым?

– Доброе утро, Дмитрий Владимирович. Так это не я. Это мама напекла, вам и ребятам передала. Ну и еще, честно говоря, все же знают, когда вы сладкое едите, становитесь добрым и все подписываете. А у меня вот много документов вам на подпись.

Я с улыбкой сел за стол.

– Ну раз мама, тогда передавай ей большое спасибо.

Начинаю изучать сводки и пить кофе.

– Резонансы есть?

– Дмитрий Владимирович, ничего необычного. Все как всегда. Двадцать два пропавших без вести, из них восемь детей, пять домашних, трое – из детских домов. Почти все ранее уходили, только шестнадцатилетний мальчик из Строгино первый раз, но там родители признались, что был конфликт из-за девочки, с которой он хочет встречаться, а родители против, так как она из неблагополучной семьи, плохо учится и уже курит. СЗАО[8] уже работает по нему, я поставила им на контроль. И по остальным детям тоже округа и «земля»[9] уже работают. Из четырнадцати взрослых – восемь пьющие и ведущие антисоциальный образ жизни. Криминала[10] нет. И обнаружено семь неопознанных трупов, все лица БОМЖ[11], без внешних признаков насильственной смерти[12].

Я слушал Наташу, изучал сводки, а сам все время думал о пропавшем солдате. Неужели нашли? Хоть бы это он оказался.

В 7:55 набрал начальника МУРа.

– Товарищ генерал, доброе утро. Большов. Разрешите зайти, доложить по сводкам и подписать документы?

– Доброе утро. Что-то серьезное есть? Документы срочные? Я сводку смотрел, у меня вопросов нет, сам знаешь, что делать.

– Никак нет, товарищ генерал, ничего срочно.

– Тогда работай. Детей, как обычно, на контроль, вечером доложишь, и подпишу тебе все.

– Есть, товарищ генерал.

Ну и хорошо. В кабинет влетела Марина Любимова, опер по особо важным делам.

– Доброе утро, Дмитрий Владимирович, привет, Натусик.

И положила на стол коробку с пирожными.

– Во, успела к кофе.

Я посмотрел на коробку, потом на Марину, затем на Наташу. Та прыснула.